Ознакомительная версия. Доступно 24 страниц из 119
Близко зазвучали мужские голоса, срывающиеся, но азартные, как у спортивных комментаторов:
– О, бегут, бегут!
– Молодец, молодец. Бутылку кинул!
– Еще один!
– Смотри, попал.
– Блядь, не зажглась.
– Давит! Он его давит!
– Еще одного!
– Раздавил! Он раздавил! Ты это видел?
– Блядь! Где же наши командиры?
– Давно се…ли.
– Завели нас сюда, а сами…
– А эти… твари…
– Мы им “Ура!”, а они нас давят…
“Давят? – переспросил Виктор мысленно, но, может быть, и в голос, и ледяной поток яростной тоски залил душу. – Как это давят?” – “А как стреляют, так и давят”, – ответил сам себе.
Надо было или умирать, или выбираться.
Он пополз опять, стараясь забирать вправо, чтобы достичь края рощи, а там уже – ломануться отсюда.
– Внимание! Всем разойтись! Внимание! Открываем огонь!
Трах-тах-тах-тах, трах-тах-тах-тах!
Ближе к улице людей попадалось всё больше; в основном стояли во весь рост, некоторые образовывали группки и что-то запальчиво обсуждали.
“Почему они не уходят?”
Ползти стало стыдно. То и дело спрашивали: “Ранен, что ли?” Он встал и, пригибаясь, двинулся перебежками от дерева к дереву, сторонясь компаний.
“Зачем они остаются? Кому они что докажут?”
Больше не стреляли. Впереди с опушки просматривалась пустая улица, и темнело тело на бледной зебре пешеходного перехода. Ветерок зашевелил дымчатые волосы.
“Волосы! Журналист? Он? – Лицо разглядеть не удавалось. Виктор, замерев, стоял и смотрел, как ветер играет волосами. – Всё, уходить!”
Сзади послышался разговор на повышенных тонах.
“Не уходят… Вот это чудо. Чудо… А я уйду… Отдохну… А война… война только началась…”
– Братан! – раздалось за спиной.
Поравнявшись с ним, из рощи вывалились трое. Двое, запыхавшись, тащили за руку и за ногу третьего, провисшего, как матрас.
– Выручай! – выдохнул парень в темной куртке.
– Куда вы его?
– Вперед, – выдохнул парень в светлой куртке, – там машина есть.
Нога была причудливо вывернута, с задранной штаниной, вся в крови и без ботинка. Виктор крепко схватил раненого за руку, и они, как могли, побежали.
Они замедлили бег под рыжеватым фонарем: на асфальт несколькими потоками быстро скользили, разбиваясь, багровые капли.
– Его в живот еще п…здануло! – поделился тот, что в темном. – Вся кровь со спины на х…!
– Лишь бы он кровью не истек! – это был парень в светлом. – Ну, двинули.
По пути им всё чаще попадались стоявшие группками люди, которые, повернувшись в сторону телецентра, как будто чего-то ждали.
Вдали снова зазвучал жестяной рупор, воздух разорвали очереди, над рощей раскрылся красный, широкий, похожий на салют веер.
– Уф! Обождите… – парень в темном притормозил, переводя дух. – И не бросишь его! – он обвинительно качнул тело за ногу, которую сжимал. – Говнюк, а человек! Даже говнюка жалко.
– Почему он говнюк? – спросил Виктор.
Стрельба из обоих зданий возобновилась и тоже напоминала салют – сверкающие перекрестные линии вонзались в небо.
– Потому что. Знаешь, чо он орал, когда на бэтээр попер? “За Сталина!” Совсем народ обалдел.
– А ты за кого?
– За кого, за кого… За Ельцина, за кого еще. Посмотрел телевизор, и сюда. Спасать демократию на х… А спасаю таких вот…
– Я ни за кого, – отмазался парень в светлом. – Я из метро вышел, слышу: стреляют, ну и подошел посмотреть. Ну! Готов?
– Ага! – сказал тот, который в темном.
– Мы уже не первого тащим! – объяснил тот, который в светлом. – Самих чуть не грохнули.
Они опять заспешили, наискось пересекли Королёва, свернули в темный затаившийся двор.
Зажглись фары у вишневой “девятки”, двое парней в чем-то защитном молча приняли тело, уложили на заднее сиденье. Дверца захлопнулась.
– В Склиф? – спросил Виктор дежурно, как бывалый.
– К Белому дому, – сухо ответил севший за руль.
– Туда? Зачем?
– У нас свои врачи, – пискляво сказал в окно севший рядом с водителем. – Другим не доверяем.
Машина, газанув, растворилась в темноте.
– Гондоны, – парень в темном коротко засмеялся. – Блядь, в обед еще… Еще в обед не поверил бы! Жизнью рискую ради гондонов!
– Ты как, обратно или дальше? – спросил парень в светлом.
– Я дальше, – устало сказал Виктор.
Оставшись один, он ощутил всё свое саднящее разбитое тело. Ноги были стерты. “Я ж босой… Я ж на босу ногу из дома вышел”. Одна брючина была, как из коры, запекшаяся в крови. Чья кровь? Может, Олесина, пропитала сквозь повязку? Два, четыре, четыре, восемь, два, два, пять. Запомнил. Надо навестить ее. Идиот, даже фамилию не спросил.
Сейчас надо в аварийку, отрабатывать. С Леной не разговаривать. Будет жить с ней в доме, как будто ее не знает. Если повезет – переедет к Олесе. Хорошо бы! Таня подрастает, сильно переживать не должна…
Да ладно, понятно же, сегодня-завтра помирится он с женой… Будет терпеть ее, а она его, всё у них потянется по старинке… И Таню нельзя травмировать…
Он брел в одиночестве совсем недолго: посреди дороги напротив друг друга чернели две шумные группы, человек тридцать в каждой.
– Что такое? – спросил он у подбоченившейся девушки с какими-то пестрыми ленточками в косе.
– Нелюди, – махнула та рукой на толпу напротив.
– Кто там?
– Красно-коричневые…
– А-а, – Виктор перешел туда.
От толкущихся людей пахло потом, спиртом, гарью, листвой, и – сладковато кровью.
Выдвинувшись вперед их кучки, стоял мужик в расстегнутом пальто и кричал, тряся белеющим в темноте, словно сдобным, кулаком:
– Парламент угробили, и чего? Кому вы нужны, пигмеи? Ваш Ельцин об вас еще ноги вытрет!
– Сначала он тебе башку оторвет, – ответил кто-то мрачно под дружный смех своих.
– Иди сюда, такой смелый!
– Щас дождешься!
– Перестаньте, – заверещала с той стороны женщина, нетрезво растягивая гласные. – Взрослые люди! Сказать больше нечего?
– А я и говорю! – мужик ударил кулаком в пустоту. – Почему депутатов разогнали?
– Потому что за…бали! – крикнул кто-то юный, поддержанный смехом.
Ознакомительная версия. Доступно 24 страниц из 119
