Лиргисо принес две чашки черного стекла, на черном стеклянном подносе, который выглядел так, словно его пытались расколотить. Впрочем, прихотливо ветвящиеся трещины были на самом деле художественным изыском; если присмотришься, они складывались в рисунок: раскинувшее крылья существо наподобие летучей мыши.
– Прошу, – с изящным, отчасти пародийным полупоклоном он поставил одну из чашек на подлокотник, возле кисти руки Поля.
Длины цепочки едва хватило на то, чтобы взять чашку и поднести к губам.
– Ты совсем ошизел? Сколько там сахара?
– Я же просил воздержаться от сленга!
– А я просил снять наручники.
– Две ложки.
– С верхом, да? Надо было без верха.
– Фласс… – процедил Живущий-в-Прохладе и опять ушел.
Поль рассматривал гобелены: по болотному фону рассыпаны сценки из жизни энбоно, ни одна не повторяется, и множество оттенков всех цветов радуги, но доминирует болотная зелень.
«Я должен узнать, что там было на самом деле, совершил я преступление или нет. Единственный источник информации – Маршал. Смогу я залезть к нему в память… даже еще глубже, туда, где хранятся заархивированные файлы миллионолетней давности, и найти то, что мне нужно?»
Лиргисо принес новую чашку.
– Две ложки без верха. Ни одной лишней крупинки.
– Гадость, – отхлебнув, заключил Поль. – Ты экономишь сливки или самые остатки выцедил? Их же тут чуть-чуть!
Закатив глаза к зловещему цветочному вихрю на потолке, Лиргисо достал из кармана пульт. Дверь открылась, появился робот-официант; блеснув хромированным манипулятором, добавил в чашку сливок.
– Смею надеяться, теперь ты доволен?
– Все равно гадость. Это уже не кофе. Это сливки, слегка разбавленные кофе.
– Издеваешься? – догадался Лиргисо.
– Я хочу получить, наконец, приличный кофе. Я же вроде как твой гость.
– Пленник.
– И ты нуждаешься в моей помощи. Знаешь, что такое забастовка?
– Знаю. Когда я был Крисом Мерлеем, директором компании «Кристалон», бригада моих рабочих однажды устроила забастовку – из-за того, что я запретил им пить пиво на стройплощадке. Увы, пришлось уступить, иначе был риск, что я не успею в срок сдать объект заказчику. Фласс, зато потом я отыгрался! Я штрафовал их каждую неделю на вполне законных основаниях, предлоги находились.
– Довольно гнусная месть.
– Поль, сию дерзость нельзя было оставить безнаказанной. Они вздумали мне перечить, а ведь я был их боссом – их господином, как сказали бы на Лярне. Удел низших – повиноваться.
– Ты не пробовал объяснить это ниарским профсоюзам?
– Увы, меня бы все равно не поняли.
– Освободи мне руки. Ты ведь забрал у меня оружие. Поиск займет не одни сутки, и я все это время буду в наручниках?
– За тобой будут ухаживать сервисные роботы.
Поля передернуло.
– После всех твоих прежних фокусов мне не хотелось бы рисковать, – примирительно добавил Лиргисо.
– Смотри, ты опять делаешь ошибку. Как тогда, с Клиссом.
Живущий-в-Прохладе зажмурился и прислонился к затянутой гобеленом стене.
«Ему совсем недолго осталось жить», – глядя на него, подумал Поль.
– Ладно, рискну, – открыв глаза, со вздохом сдался Лиргисо.
С каждым браслетом он возился около минуты, кроме обычных замков, там была шнуровка нитью, свитой из мономолекулярных волокон, – страховка на случай, если Поль сумеет применить телекинез.
– Вот ты и свободен, – констатировал он с гримасой, завершив работу. – Можешь теперь сам сделать себе кофе!
– Этот сойдет. Я не привередливый.
Остывший кофе показался Полю очень вкусным. Хотя бы физическую свободу он себе отвоевал…
Лиргисо тоже выпил свой кофе, подогретый роботом, и уселся на подлокотник кресла, в его расслабленной позе угадывалась готовность к мгновенной мобилизации. Наверное, он не слишком доверял Полю и ожидал нападения.
– Надо отправить послание Тине.
– Отправь.
– Ты должен сказать ей хотя бы несколько слов.
– Я-то при чем? Ты затеял эту авантюру, ты и объясняйся.
– У вас же всякие кодовые фразы, известные только вам… Скажи ей, что с тобой все в порядке. Иначе она подумает что-нибудь плохое и будет все больше свирепеть, а потом, как увидит меня, сразу схватится за мечи, не слушая никаких оправданий. Тебе ничто не угрожает. Ты еще не понял, почему твое хваленое чувство опасности на сей раз подвело? Потому что никакой опасности для тебя нет. И ты прекрасно об этом знаешь, иначе не посылал бы меня за кофе с таким неподражаемо царственным видом, а сидел бы тут тихий и бледный, как вот эти сливки, и я бы слушал, как у тебя зубы стучат. Кстати сказать, не понимаю, чем может нравиться кофе со сливками. Ты бы еще сметаны туда положил!
– Не нравится – не пей.
– Хвала Флассу, я не извращенец, чтобы это пить. Я пью только черный кофе – сие элегантно и респектабельно. Объясни Тине, что ты здесь в полной безопасности.
– Ага, твоя недавняя попытка свернуть мне шею сие подтверждает.
– Я же перед тобой извинился, – напомнил Лиргисо с упреком. – Не каждый может похвастать, что слышал от меня извинения, это редкая честь.
– Учти, если гоняться за Маршалом мы будем все вместе, ты гарантированно останешься жив. А если так, как ты собираешься, – можешь погибнуть. Я бы на твоем месте подумал.
– Я все же рискну сыграть в эту игру. И надеюсь выиграть. Почем знать, вдруг ты опять морочишь мне голову? Сейчас я включу видеокамеру, и ты скажешь Тине, что повода для беспокойства нет. Не забывай, чем скорее мы покончим с Маршалом, тем скорее ты вновь обретешь свободу шататься по всяким сомнительным незийским закоулкам и набережным.
Лиргисо взял с кресла пульт, что-то переключил и кивнул ему.
– Привет, – заговорил Поль. – У солнца десять лучей длинных, остальные короткие, – фраза-пароль означала, что ничего страшного не случилось и все, что будет сказано дальше, соответствует действительности. – Он спятил, поэтому охотиться на Маршала мы будем вдвоем. Я не могу переубедить его.
– Спятил!.. – передразнил Живущий-в-Прохладе, когда запись закончилась. – Ты не мог употребить выражение поизящней? Например – впустил в свою измученную душу вкрадчивого демона безумия…
– По-моему, «спятил» к твоему теперешнему состоянию больше подходит.
Знатный лифт на тергаронском крейсере: с зеркальными и деревянными полосками на стенах, с позолоченным ячеистым светильником, а пол выложен мраморной плиткой. Нагадить бы в таком лифте… И после, стоя в сторонке, послушать, как будут ругаться, словно ты ни при чем, – на целый день хорошее настроение!
