улыбнулась. Он заметил это и добавил, хмыкнув: — И вдвойне молодец, что наконец можешь спокойно принимать заслуженную похвалу, не начинаешь тут же отрицать собственные заслуги и отнекиваться.
— Да, это большое достижение, за которое надо выпить, — кивнула я, и Вадим, засмеявшись, начал разливать кипяток по нашим чашкам.
Несколько минут мы просто сидели и пили чай — даже без печенья, потому что за весь день умудрились налопаться всего и сразу. И, кажется, наслаждались… Хотя не знаю, наслаждался ли Вадим, но я — точно.
Мне было приятно и радостно сидеть вот так, в полутёмной кухне — свет мы так и не зажгли, — вместе с мужем. Причём Вадим сел не напротив, на стул, а примостился рядом, на диване. Хоть и не вплотную, но близко…
Но я старалась об этом не думать. Как только думала, начинала слишком остро чувствовать тёплую и манящую энергию, которая исходила от мужа и волнами накрывала меня, заставляя замирать и сдерживать дыхание.
Рядом с Вадимом мне было не только хорошо и спокойно, но ещё и волнительно. И страстно…
Он вздохнул, и мне вдруг показалось, что не только я сейчас борюсь с желанием повернуться к Вадиму лицом — мы сидели полубоком друг к другу — и обнять его, но и муж гонит от себя желание поцеловать меня.
— Знаешь, — сказал он вдруг, кашлянув, — мне кажется, что в этих отношениях с Лерой я был похож на тебя в тот период. Ну, когда ты от меня ушла.
Я нервно стиснула пальцами чашку. Чуть не обожглась.
Значит, Вадим хочет обсудить со мной Леру? Наверное, это хорошо.
А может, и не совсем Леру.
— Почему ты так думаешь?
— Потому что я, как и ты, повёлся на иллюзию. На то, что сам себе придумал. Забавно, правда? Я так осуждал тебя за это, но сам…
— Ты был не в браке, — возразила я немедленно. Вот уж чего бы мне совсем не хотелось — так это чтобы Вадим вновь из-за чего-то терзался. — Имел полное право вестись на любые иллюзии. В отличие от меня, ты никого не предавал. Я же… Знаешь, на одном из сеансов с психологом я придумала такое сравнение. Я будто бы долго забиралась в гору, в глубине души мечтая покорить её вершину, а когда забралась — почувствовала, что у меня кружится голова от страха. Последние несколько лет я поднималась всё выше и выше… благодаря тебе и вместе с тобой. Сама не верила, что делаю это. Отрицала как могла. И когда отрицать уже было практически невозможно, предпочла сбежать. Придумала себе легенду даже… Будто я — птица в клетке и своим побегом получаю свободу. Поверила в это, уехала… Но почти сразу поняла, что ошиблась. Даже не почти, а сразу, Вадим. Я хотела вернуться к вам с Аришкой буквально тут же. Но вновь побоялась. Решилась только спустя десять дней. И ещё три дня просидела в гостинице неподалёку, собираясь с духом. Мне было так страшно! Но я поняла, что, если не попытаюсь всё исправить, никогда себя не прощу. Я тогда ещё не понимала до конца, отчего мне настолько плохо. Не осознавала, что на самом деле я давно уже забралась на вершину горы — осталось только научиться не бояться смотреть по сторонам. А то ведь я так и сидела на этой вершине, зажмурив глаза, как маленькая девочка, которая прячется от злого Бабайки.
Я замолчала. С минуту молчал и Вадим, будто анализируя всё то, что я рассказала.
Наверное, так оно и было.
А потом он тоже заговорил, и весьма… неожиданно.
— Да, у меня было нечто похожее, Лида. Только, в отличие от тебя, я прекрасно осознавал, что продолжаю любить. Но не желал с этим смиряться. Хотел попробовать жить иначе, без тебя. Встретил женщину, которая показалась мне хорошим человеком. По большому счёту потому и показалась, что я наделял Леру твоими чертами. Думал, что она, как и ты, бесхитростна и невинна. Ты — человек без двойного дна, Лида, и я думал: она такая же. Но — увы… Возможно, я ей действительно понравился, но не сомневаюсь, что куда сильнее ей нравились мои возможности. Деньги. Однако Лера так ловко их тратила — на своего сына, — что мне даже стыдно было возникать. Я должен был насторожиться ещё в самом начале, когда она всячески откладывала визит к врачу… А ведь это было важно для наших отношений.
— Какой визит к врачу? — напряглась я, сразу вспомнив о своём диагнозе.
— У неё были проблемы… — Вадим запнулся, и мне показалось, что ему не очень приятно об этом говорить. Но потом он всё-таки произнёс, понизив голос: — В постели. Аноргазмия. Ей было хорошо, но не хватало… И я уж грешным делом подумал, что у тебя тоже такое со мной было, поэтому ты и…
— Нет-нет, — я энергично замотала головой. — Нет, Вадим! Ты всегда берёг меня, а мне порой хотелось иного. Но я стеснялась в этом признаваться. Это не то, конечно. Но надо было сказать.
— Да, — кивнул Вадим. — Конечно надо было. Ты всегда была такой закомплексованной по жизни, Лида, я и подумать не мог, что в постели ты хочешь совсем не нежности. До сих пор не могу поверить до конца, что был таким идиотом.
— Ты не был идиотом. Просто ты, как все люди, не умеешь читать мысли.
Мы вновь помолчали. Я заглянула в кружку — чая там уже почти не осталось. А он бы сейчас пригодился…
Запить неловкость.
— Ну… — пробормотала я, прерывисто вздохнув, и попыталась встать с дивана. — Наверное, мне пора.
Я встала слишком резко — голова закружилась, и я, сдавленно охнув, повалилась обратно.
Но уже не на диван. На Вадима.
137
Лида
Мне в тот момент показалось, что мы на какое-то время сошли с ума.
По крайней мере, я — точно.
Мысли как будто отключились, напрочь вынесенные из черепной коробки настолько мощным порывом страсти — будто шквальный ветер, — что я почти не контролировала себя. Звенела от напряжения, толком не дышала, хватая ртом воздух в перерывах между лихорадочными и какими-то больными поцелуями, сжимала пальцами рубашку на груди Вадима, впиваясь в кожу под ней…
И почти умирала от ощущения его горячей и большой ладони, которую он запустил мне в джинсы
