Решение в такую тяжёлую голову не приходило. Отправив всех на заслуженный отдых, король заперся в тронном зале и в гулкой тишине пытался собраться с мыслями.
Дверь главного входа скрипнула.
– Я же просил меня не беспокоить! – крикнул Рюрик, вымученно прикрывая глаза рукой. – Мне нужно сосредоточиться!
– Ваше Величество, – у входа вытянулся в струнку один из Стражей. – Разрешите доложить!
– Совсем слов не понимают, – проворчал король себе под нос, но затем великодушно кивнул: – Докладывай, Келл.
— Вашей аудиенции просит господин Нэрд рода Клюв. Вопрос межгосударственной важности.
С тяжёлым вздохом Его Величество опустил ноги на пол:
– Что ж, пусть заходит.
– Чаю? – предложил Рюрик улыбчивому мужчине, когда тот подошёл к трону. – Не стесняйтесь, господин Нэрд, поднимайтесь к столу. У меня с самого утра во рту не было ни крошки. Стоило выйти из колеи буквально на несколько дней – и в государстве полный бардак!
Посетитель с неизменной лёгкой улыбкой взошёл по ступеням и, даже не спрашивая разрешения, сел за стол.
– Спасибо, Ваше Величество, не откажусь.
Рюрик поморщился:
– Ну, хоть ты так ко мне не обращайся.
– А ты ко мне – на «вы».
– По рукам, – усмехнулся король, присаживаясь напротив. – О чём ты хотел со мной поговорить?
– Если честно, – Нэрд налил себе ароматного чая из тонкого изящного чайника, который даже в руки брать было страшно. – Если честно, поговорить я хотел с тобой ещё в тот день, когда твоими усилиями мне довелось не оказаться перед великим и справедливым судом сам понимаешь кого. Но в тот день всё не заладилось.
– Это точно. И зачем только я снял тогда экран!
– Не вини себя, всё уже в прошлом. Есть более насущные темы для разговора – те, которые связаны с настоящим.
– Я тебя внимательно слушаю.
Откинувшись на спинку стула, Нэрд задумчиво отхлебнул из своей чашки, после чего поставил её на стол.
– Как вы, наверное, помните, всего ищейки захватили восемь гладиров. Мы здесь не спрашиваем друг у друга род, это считается неприличным. Те, кто отказался называться гладиром, отказался и от рода. Однако, мне повезло случайно заметить клеймо одного из пленных.
– Это всё очень познавательно, – сказал Рюрик, дожёвывая свой бутерброд, – но какой мне толк от ваших имён и фамилий?
– А что, если я скажу, что это было клеймо Веда?
Король поперхнулся новым куском и долго бил себя в грудь, пытаясь прокашляться.
– Кто? – прохрипел он, с трудом переводя дыхание. – Срочно веди его сюда! Это же решит... всё!
– Не его, – поправил Нэрд и отправил в рот горсть орехов. – Её. Молоденькая совсем девчушка, и совершенно не умеет пользоваться своим даром. Что уж там, она даже не знает о нём.
– Девушка... Это несколько осложняет ситуацию. Как у вас относятся к женщинам-правителям?
– Не с восторгом, но прецеденты случались. Учитывая текущую ситуацию, думаю, народ согласится и на женщину, если она – настоящая Голова.
– С женщинами сложнее договориться. Особенно с породистыми.
– Она ж тебе не лошадь, – укоризненно покачал головой Нэрд. – Готов спорить, она и не ведает о своей, как ты выразился, «породистости».
– С одной стороны, это хорошо – значит, она не сознательно отказалась от попыток занять трон Торуса. Насколько я помню, Веда всегда воротили нос от политики? С другой, её может шокировать предложение стать Головой, так что в любом случае у нас есть определённые проблемы. Так кто, говоришь, у нас такой интересный завёлся?
– Она зовёт себя Кая. Кая Прекрасная.
Король побледнел и медленно отложил недоеденный кусок обратно на тарелку.
– Прости, я, кажется, задумался. Повтори?
– Кая Прекрасная. Прекрасная – это фамилия, а не моя личная оценка.
Медленно, глоток за глотком, Рюрик выпил бокал воды, после чего встал и молча скрылся за дверью в боковой стене. Несколько минут Нэрд смотрел ему вслед. Не дождавшись, он покачал головой и подцепил с большого блюда самый аппетитный пирожок.
***
несколькими днями ранее
Я – ведьма, и меня не так просто удивить. По крайней мере, тем, что касается нас, людей. Простите, человеков. Мне довелось видеть сотни болезней – если не в жизни, то хотя бы в книгах, – помогать в родах, выкармливать чуть не погибшего от голода человека. Большая часть историй, конечно, произошла, когда рядом была бабушка, но повидать пришлось многое. Среди прочего, были и шрамы. Порой ужасные. Однажды, мне тогда было года четыре всего, мы ездили на ярмарку, и остановились отдохнуть на берегу реки. Я пошла в ближайший перелесок, собрать немного ягод, пока коней поили и очищали от липучек, на которые слетались крупные мухи, но вместо сладких кустов нашла прибитый к берегу реки плот. Из людей рядом не было никого, кроме лежащего на покачивающемся плоту бессознательного мужчины. Его тело было так изуродовано рваными ранами, что я завизжала и бросилась к бабуле, даже не приблизившись к нему. До ярмарки мы в тот месяц так и не добрались. Вместо этого вернулись домой вместе с мужчиной и долго ухаживали за ним. Им оказался дядя Айк, с которым мы ещё много лет водили дружбу.
Но один шрам мне не давал покоя – мой собственный. Неестественной формы, который никак не удавалось толком рассмотреть, а мама на его счёт всегда отмалчивалась. Она говорила, что девочкам неприлично показывать свои шрамы, поэтому я всегда носила длинные волосы и часто повязывала на шею шарф, боясь, что при неосторожном движении кто-нибудь его заметит.
А сейчас Гард сидел ко мне спиной, открыв шею, на которой в том же самом месте отчётливо виднелся шрам странной формы. Он был другой, но природа наших шрамов была определённо одной. Я протянула руку к рисунку на коже гладира, и, едва коснувшись, одёрнула её, словно боясь обжечься. Он не пошевелился, и уже чуть смелее я провела кончиком пальца по линии, изображающей ладонь, из каждого пальца которой выходил луч.
– Что это? – спросила я надломленным голосом.
– Клеймо, – ответил он. – Клеймо моего рода. Если бы меня нашли мёртвым, то не пришлось бы гадать, кто я, просто отнесли бы в родовое гнездо и передали родственникам.
Гард потянулся к столу, взял с него карандаш и тетрадь, на последней странице которой аккуратно начертил странный рисунок. Нижняя половина – словно закрытое верхнее веко с направленными вниз ресницами, верхняя – словно солнце, встающее на горизонте.
– Так выглядит мой шрам? – уточнила я, хотя уже знала ответ.
– Да.
– Это клеймо?
– Да.
– Бред.
– Я видел такое клеймо раньше. Точно такое же, один-в-один.
