и не встретили небольшой крестьянский обоз, я даже подумать не мог, что это ощущение у меня вообще было. Так, что-то мелькало на краю сознания, но не более.
Естественно, у наезженной дороги есть свои преимущества. Так мы, наконец, смогли узнать свежие (относительно, конечно) новости, ни одна из которых, правда, не показалась мне сколь-нибудь стоящей. Ну не переживать же мне из-за того, что местный владетель приказал увеличить налог, взимаемый с крестьянства? Нет, я, конечно, посочувствовал мужичку, что поделился со мною столь животрепещущем знанием, даже похлопал по плечу, мол, держись, братан, но тут же забыл, едва тот скрылся за ближайшим поворотом.
А вот что меня радовало на дороге, так это трактиры. И не столько потому, что я мог, наконец, вдоволь насладиться телом своей рыжей спутницы, никого не стесняясь, сколько из-за банальных средневековых удобств. Ух, кабы вы знали, насколько мне надоело целыми днями трястись в седле, спать на срезанных ветках и лапнике, не имея возможности нормально помыться и привести себя в порядок. Самое смешное, что я никогда не был чистюлей и вполне мог (о, ужас!) надеть вчерашние носки (если они не воняют, естественно), но именно на Риэле я понял всю прелесть доступности банальных гигиенических процедур. Поэтому не скупился и почти в каждом трактире, где имелись баня или мыльня, оккупировал их вместе с Ирвоной. Совмещая приятное с полезным. Если же подобной роскоши не имелось, то приказывал местной обслуге натаскать воды непосредственно в снимаемую комнату.
Вообще, если бы меня кто-нибудь спросил, то данный этап нашего пути к столице я назвал бы расслабленным. Мы никуда не спешили, рано вставая на ночлег и поздно выезжая. Наемников я в черном теле не держал, позволяя большинству из них расслабляться как в плане алкоголя, так и в плане девочек. Не видел смысла напрягать их почем зря, они же тоже люди и им тоже нужна разрядка, а от меня не убудет. Тем более, что заклинание лечения у меня никто не отнимал и протрезвить их я мог в любой момент.
Дошло даже до того, что Ровен, будучи вдрызг пьяным, все пытался меня обнять по-дружески и рассказать какой я крутой командир и что он за меня и в огонь, и в воду. Правда, Мато, чья очередь сейчас была следить за порядком в отряде, тут же пресек эти попытки и даже попытался извиниться передо мною. Чем меня, кстати, сильно порадовал. Мне понравилось, что несмотря на всю ту расслабленность, в которой последние несколько дней пребывала наша компания, наемники не забывали о порядке.
Единственный, кому не досталось ни алкоголя, ни баб, был Чез. Я категорически запретил спаивать и совращать малолетку, хотя даже Хилья выступила за то, что мол у парня самый возраст и через пару лет он уже будет вполне себе женихом. Такого понятия, как «возраст согласия» в Хольтриге не существовало. Мужчина считался мужчиной, когда мог переспать с женщиной. Девочка переставала быть девочкой с первыми месячными. И пусть местные дети взрослели гораздо раньше земных, но некоторые принципы у меня все же остались. Так что пришлось Чезу довольствоваться другими развлечениями.
Впрочем, подобный фестиваль халявной выпивки и разврата не мог продолжаться вечно, о чем я и предупредил своих спутников перед тем, как мы въехали в ворота последнего перед выездом на Приречный тракт постоялого двора. Мои спутники приняли это известие с пониманием, а Мато, который, в принципе, любил порядок, еще и довольно улыбнулся.
Правда, на сегодня никаких ограничений мною было не запланировано, так что гудеть мы начали едва ли не сразу, как заселились. Точнее — наемники начали, мы же с Ирвоной в это время наслаждались горячей водой и друг другом в мыльне. Но в моих планах было вскоре к ним присоединиться.
Когда я вернулся в зал (Ирвоне, как всегда, потребовалось еще некоторое время), обнаружил, что народу там слегка прибавилось — прибыл какой-то небольшой отряд то ли наемников, то ли дружинников. Впрочем, новоприбывшие в бутылку не лезли и моих ребят не задирали, так что я практически сразу о них забыл, усевшись за наш стол, где тут же осушил специально припасенный для меня кубок с легким вином.
Утомленный недавними ласками, некоторое время я уделял исключительно еде и выпивке, вследствие чего не заметил изменения царящей за нашим столом атмосферы. В себя пришел, только когда почувствовал чей-то сильный пинок. Непонимающе вскинул голову и словил взгляд Мато, который тут же выразительно покосился за мою спину. Естественно, я обернулся, и тут же обомлел — прямо к нашему столу стремительной походкой двигался невысокий лысый мужчина, одетый в серовато-белые одежды. Пречистый Амьен, собственной персоной. Сволочь.
Конец первого тома.
