«
Вы ушли, /
как говорится, /
в мир иной. Пустота… /
Летите, /
в звёзды врезываясь. Ни тебе аванса, /
ни пивной. Трезвость».
В статье «Как делать стихи?» Маяковский представил Есенина точно так же, как представляла его «братия», написавшия «Воспоминания»:
«Последняя встреча с ним произвела на меня тяжёлое и большое впечатление. Я встретил у кассы Госиздата ринувшегося ко мне человека с опухшим лицом, со свороченным галстуком, с шапкой, случайно держащейся, уцепившись за русую прядь. От него и двух его тёмных (для меня, во всяком случае) спутников несло спиртным перегаром. Я буквально с трудом узнал Есенина. С трудом увильнул от немедленного требования пить, подкрепляемого помахиванием густыми червонцами. Я весь день возвращался к его тяжёлому виду и вечером, разумеется, долго говорил (к сожалению, у всех и всегда такое дело этим ограничивается) с товарищами, что надо как-то за Есенина взяться. Те и я ругали «среду» и разошлись с убеждением, что за Есениным смотрят его друзья – есенинцы».
О той поре оставил вспоминания и Николай Асеев:
«Однажды вечером пришёл ко мне Владимир Владимирович взволнованный, чем-то потрясённый:
– Я видел Сергея Есенина, – с горечью и затем, горячась, сказал Маяковский, – пьяного! Я еле узнал его. Надо как-то, Коля, взяться за Есенина. Попал в болото. Пропадёт. А ведь он чертовски талантлив».
У произведения Бориса Пильняка (о смерти командарма Гаврилова) судьба тоже сложилась непростая. «Повесть непогашенной луны» была опубликована в пятом (майском) номере журнала «Новый мир», породив грандиознейший скандал. 15 мая на заседании политбюро было принято решение о конфискации всего тиража «Нового мира» и об исключении Бориса Пильняка из числа сотрудников журналов «Новый мир», «Красная новь» и «Звезда».
Весь тираж «Нового мира» был тотчас изъят из продажи и отпечатан заново – без крамольной повести. Воронский публично отрёкся от посвящения, которым наградил его автор «Повести непогашенной луны». Но это Воронского не спасло – с поста редактора «Красной нови» он вскоре был снят и отправлен в ссылку на периферию.
А Маяковский с всё нараставшим успехом читал (по словам Александра Михайлова)…
«…прекрасное стихотворение «Сергею Есенину», где вперекор завораживающим предсмертным строкам Есенина противопоставлял сильное, славящее жизнь поэтическое слово».
Впрочем, когда знаешь предысторию кончины поэта Сергея Есенина, читая и внимательно перечитывая это стихотворение Владимира Маяковского, невольно замечаешь в нём не столько противопоставление «славящих жизнь» слов унылым «предсмертным строкам», сколько укоризненный
упрёк «дезертиру», посмевшему бросить участок, доверенный ему рыцарями революции (гепеушниками).
З декабря 1926 года на могиле Есенина покончила с собой Галина Артуровна Бениславская. Она стреляла в себя из старого револьвера системы «бульдог», который дал несколько осечек. Галину похоронили рядом с Есениным.
С кончиной Есенина Маяковский вдруг ощутил себя взошедшим на поэтическую вершину, попасть на которую он так стремился все эти годы. Соперников у него теперь не было. Поэтом революции был только он один.
Список использованной литературы:
1. Анненков Ю. П. Дневник моих встреч. Цикл трагедий. – Л.: Искусство, 1991.
2. Бажанов Б. Г. Воспоминания бывшего секретаря Сталина. – СПб.: Всемирное слово, 1992.
3. Бениславская Г. А. Воспоминания о Есенине. – М., 1926.
4. Берберова Н. Н. Курсив мой. – М.: Согласие, 1999. – 736 с.
5. Берберова Н. Н. Железная женщина. – М.: Политиздат, 1991. – 383 с.
6. Бонч-Бруевич В. Д. Воспоминания. – М.: Художественная литература, 1968. – 206 с.
7. Ваксберг А. И. Загадка и магия Лили Брик. – М.: Астрель, 2003. – 463 с.
