Он улыбнулся мне, и вокруг его глаз собрались глубокие морщины. Рэд был очень на него похож, хотя почему-то казался честнее. Оливер довольно сильно прижимал меня к себе во время танца — и я была рада наконец сбежать от него.
— Со мной папа никогда не танцует, — заметила Линден. — Можешь гордиться.
Мы с Рэдом улучили минутку и выскользнули на улицу.
— Я мысленно фотографирую тебя, — сказал он (когда мы оторвались друг от друга, чтобы вздохнуть), — но ни одна пленка не сможет запечатлеть запаха твоей кожи. — Он понюхал мое плечо. — Или золотую мягкость твоей кожи, — погладил мою шею.
— Ты старый романтик, Рэд.
— Нет, я честно, Мэдди. Я с ума по тебе схожу. Иногда это просто невыносимо. — Его глаза наполнились слезами. Мои тоже. Я не верила своему счастью. Слишком хорошо, чтобы быть правдой. Он снова поцеловал меня, и мы постояли еще немного, пока нас не нашла Линден:
— Пойдемте обратно, не бросайте меня с Флавией и Корделией.
— Еще Джонти, — сказала я. — Подумай, как сейчас завидует Холли!
Но все-таки пришлось вернуться. Музыка сменилась, и мы вместе со всеми танцевали буги, а потом плюхнулись за стол отдохнуть. Линден слегка выпила, а Флавия вообще отличилась — прическа растрепалась, помада размазалась, вид был очень пьяный. Папа и Хайтеры веселились вовсю. В стальных глазах Джины мелькал яркий огонек, она глубоко затягивалась сигаретой в мундштуке. Музыка стала медленнее и лиричнее. Мы с Рэдом уже собрались танцевать, как Линден вдруг наклонилась ко мне:
— Слышишь, Мэдди? Тебя сегодня не было, ты и не в курсе. Угадай, кто завтра приедет?
— Как? Я же никого не знаю.
— Пойдем, — прервал нас Рэд. — Пойдем потанцуем, а то скоро все закончится.
— Ну, по крайней мере, мы избавлены от Мэтти-Мэтта, да, Ричард?
И она посмотрела на папу. Интересно, с каких это пор он для нее просто Ричард?
— Я… э-э… уверен, что Фэй Марчант приедет одна, — промямлил папа.
— Мэдди, идем танцевать, — нетерпеливо сказал Рэд, — пожалуйста.
И еще несколько часов я жила спокойно, не зная, о чем говорила Линден.
Глава 9Я проснулась довольно поздно и услышала, как по номеру с топотом бродит папа. Как будто делает уборку или переставляет мебель. Я перевернулась на другой бок и попыталась вернуться в мир своих мечтаний. Но как бы не так. Папа постучал в дверь. Я что-то промычала. Он воспринял это как приглашение войти.
— Мэдди, уже почти одиннадцать!
— Ну и?
— Давным-давно пора уже встать, девочка моя.
— Ну, па-а-апа!
— У нас много дел.
— Пап, у меня каникулы. И мы вчера очень поздно легли.
Он оглядел мою комнату. Яркий солнечный луч пробивался в щели жалюзи и освещал косметику и ватные шарики на трюмо, потом одежду, которую я вчера скинула, и брошенные еще во время сборов полотенца, щетку для волос, фен. Все как обычно.
— Это просто позор, а не комната!
— Папа, уймись. Я приберу. Как всегда.
— Завтрак уже давным-давно убрали.
Он был как противная заводная игрушка. Ходил и бурчал, бурчал, бурчал.
— Пап! Сядь на минуту. Я уже проснулась, хотя не очень-то и хотелось. Что с тобой? У нас что, будут гости?
Папа сел. Вдруг меня охватило странное холодное ожидание. Что-то было не так. Я о чем-то не знала. Факсы. Недоговоренные фразы.
— Папа, ты мне о чем-то не сказал?
— Нет-нет, не беспокойся, детка.
— По-моему, это ты беспокоишься. И очень сильно. Так что случилось?
— Ну ладно. В общем, так. Сегодня прилетит моя подруга Фэй. Я поеду в аэропорт встречать ее.
— А при чем тут уборка в моей комнате?
— Я хочу… чтобы комнаты… ну, выглядели прилично, когда она приедет, — осторожно проговорил он.
— Так в мою-то комнату она не пойдет?
Он не ответил. Я села в кровати. Мне стало плохо.
— Папа, я поняла. «Твоя подруга Фэй» — твоя женщина? Так? Она приедет к нам не в гости, а жить!
И я взмолилась про себя, чтобы он возразил мне.
Но он не стал возражать, а только мялся и наконец выдавил из себя:
— Ну, в общем, да. Она будет жить здесь, но тебя это никак не коснется, дорогая.
Боже, как грубо!
— Ну подумай, ничего же не изменится. Ты будешь со мной и своими друзьями. Все будет как раньше, только Фэй будет… ну, ночевать здесь.
Я сидела по-турецки на кровати, раскачиваясь взад-вперед и мотая головой, как бешеный бык. НЕТ, НЕТ, НЕТ!!! Мои суперканикулы вдвоем с папой! Его маленькая принцесса. Милые комнаты только для нас. Как он мог подумать, что ничего не изменится?! Как он… Я заплакала.
— Мэдди, золотко!
— Как ты мог, папа?! Сначала обещал, что это все только для меня, а на самом деле… Для нее!
— Я хотел, чтобы вы познакомились, — вяло защищался папа. — И она тоже хотела. — Он обнял меня и попытался утешить. Я вся тряслась от рыданий. — Пожалуйста, не расстраивайся так, Мэдди. Я хотел приехать сюда, провести отпуск с тобой и снова увидеться с Фэй. Это что, так ужасно?
Я так плакала, что не могла ответить. Да и какой толк было ему что-то говорить? Он не предупредил меня с самого начала. Он меня предал и даже не понял этого! Я снова залезла под одеяло и свернулась там калачиком, всхлипывая. Папа вышел из комнаты на цыпочках. Проблема с уборкой отпала.
Через полчаса папа снова постучался ко мне и вошел с целым подносом фруктов и булочек.
— Я не знаю, что сказать, дорогая. Пожалуйста, просто дай Фэй шанс. И твоему старому папаше тоже. Хорошо?
Он поставил поднос и ушел.
Я взяла телефон, который стоял у кровати. Мобильный номер Рэда был записан у меня на руке.
— Рэд, ты мне нужен. Ужас какой-то творится. Ты где? У бассейна? Я приду через пять минут.
Я наплевала на душ. Просто стерла с лица остатки вчерашней косметики — хотя это надо было сделать еще с вечера, — надела купальник и шорты и выбежала вон. Глаза были красные, как будто я ревела всю ночь. Рэд должен был меня спасти — стоило лишь на него посмотреть.
Рэд поднялся мне навстречу и обнял меня. Он был весь липкий.
— Так обнимаются, намазавшись кремом от загара! — Рэд попытался меня рассмешить. — Что случилось? Не с Бьянкой, я надеюсь?
— Нет. Все не так ужасно. В общем, дело во мне, но потом, наверное, будет еще хуже.
— Ну?
— Эта женщина, Фэй. Она, оказывается, папина подружка. Она сегодня приедет и будет жить в нашем номере.
