– О, судя по твоим словам, ей самое место в нашем заведении! – усмехнулся Лайл.
– Жизель постоянно подстраивала мне всякие неприятности. – Я вновь обратилась к дяде Жану.
Лицо его исказила гримаса.
– Дафна всегда принимала ее сторону, а папа… у папы слишком много своих проблем, чтобы вникать в наши.
Рот дяди Жана искривился, меж бровей залегла складка, взгляд внезапно стал тяжелым и злобным. Он задрал верхнюю губу и заскрипел зубами.
– О, ты его чем-то расстроила, – вмешался Лайл. – Наверное, тебе лучше замолчать.
– Нет, – возразила я. – Он должен знать обо всем. – Глядя в искаженное болью лицо дяди Жана, я продолжила: – Меня так измучили пакости Жизели, что я пошла к колдунье вуду. Она сказала, что отныне сестра не сможет мне вредить. Вскоре после этого Жизель и ее приятель попали в автомобильную катастрофу. Парень погиб, а Жизель на всю жизнь осталась калекой. Я чувствую себя виноватой. Мне очень жаль Жизель и папу. Он от горя превратился в собственную тень.
Злоба дяди Жана, судя по всему, улеглась, складка меж бровей разгладилась.
– Прошу, дядя Жан, скажите мне что-нибудь! – взмолилась я. – Я обязательно передам ваши слова папе, когда выберусь отсюда. Мне так хочется услышать ваш голос!
Я ждала, но он молчал, не сводя с меня глаз.
– Не переживай, – подал голос Лайл. – Я же говорил, он ни с кем не разговаривает. Он…
– Знаю, знаю! – отмахнулась я. – Но я хочу доказать папе: дядя Жан понял, кто я такая…
– Кл… кли… кли… – внезапно заклокотал дядя Жан.
– Что он пытается сказать?
– Понятия не имею, – пожал плечами Лайл.
– Кли… кли… кливер…
– Кливер? – недоуменно переспросила я. – Что это значит?
Лайл задумался.
– Кливер? Кливер! – Лицо его прояснилось. – Это термин из парусного спорта. Верно, Жан?
Дядя Жан кивнул.
– Кливер, – повторил он, морщась, точно от сильной боли. – Кливер!
Он откинулся на спинку стула, сжал голову руками и заорал:
– Кливер! Кливер!
К нам бросился ближайший санитар:
– Жан, что случилось?
– Кливер! Кливер!
Еще один санитар, стоявший поодаль, поспешил к нашему столу. Они помогли дяде подняться на ноги. Пациенты, сидевшие поблизости, пришли в беспокойство. Кто-то кричал, кто-то хохотал, молодая девушка, на вид чуть старше меня, разразилась слезами. Дядя Жан, по-прежнему глядя на меня, старался вырваться из рук служителей. В уголках рта у него блестела слюна.
– Кливер, кливер, кливер… – твердил он без остановки.
Санитары вывели его прочь.
Несколько медсестер, расхаживая между столами, успокаивали пациентов.
– Ну и натворила я дел, – вздохнула я. – Зря тебя не послушалась и не остановилась, когда ты предупреждал.
– Ты не виновата, – махнул рукой Лайл. – Здесь постоянно происходит что-нибудь в этом роде.
Он с аппетитом уплетал тушеное мясо, а мне кусок не лез в горло. Мысль о том, как выбраться из плена, вертелась у меня в голове, вытесняя все прочие.
– А что с ним теперь сделают?
– Отведут в комнату, только и всего. Приступы у него проходят быстро. Сейчас он, скорее всего, уже успокоился.
– А мы что будем делать после обеда?
– Обычно нас выпускают в сад, но ограда очень высокая, так что вряд ли тебе удастся убежать.
– Лайл, ты же обещал мне помочь! Показать какую-то дверь в прачечную! Неужели ты передумал?
– Нет, не передумал, – покачал он головой, но мгновение спустя заявил: – Не знаю. Не приставай ко мне с этим побегом.
– Хорошо, не буду, – поспешно кивнула я.
Лайл облегченно вздохнул и принялся за десерт.
Как сказал мой новый друг, после обеда пациенты, сопровождаемые санитарами, потянулись к дверям в сад. Ко мне подошла старшая медсестра, миссис Макдональд.
– Доктор Черил хочет сегодня побеседовать с вами еще раз. Когда настанет время, я приду за вами. Ну как вы, начинаете осваиваться? Уже нашли друзей? – Взгляд ее скользнул по Лайлу, стоявшему рядом.
Я молчала.
– Привет, Лайл! – обратилась она к моему приятелю. – Как настроение?
– Не знаю, – промямлил он.
Миссис Макдональд улыбнулась и отошла к другим пациентам.
Задний двор, в который нас вывели, мало чем отличался от сада перед главным входом в клинику. Здесь тоже были гравийные дорожки, затейливые сооружения из камней, фонтаны и клумбы. Раскидистые дубы и магнолии давали густую тень, в маленьком пруду плескались рыбы и лягушки. Сад содержался в абсолютном порядке, аккуратно подстриженные лужайки казались пушистыми зелеными коврами.
– Милое местечко, – неохотно признала я.
– Иначе нельзя, – сообщил он. – Все пациенты здесь из богатых семей. Их родственники должны знать, что несчастные психи живут как в раю. Иногда здесь даже устраивают праздники, на которые приглашают родных пациентов. Видела бы ты, какая поднимается суматоха! Все блестит, нигде ни пылинки, ни соринки, на лицах сияют улыбки.
– Ты смеешься над здешними порядками, Лайл, и все равно прячешься за стенами этой клиники. Почему бы тебе не уйти отсюда? Не попробовать начать нормальную жизнь? Уверена, у тебя получится. Ты намного умнее большинства моих знакомых мальчишек.
Лайл побледнел и поспешно отвел взгляд:
– Я еще не готов. А вот тебе здесь и в самом деле не место, это видно сразу.
– Боюсь, доктор Черил иного мнения, – вздохнула я. – Он хочет еще раз со мной побеседовать. И после этого наверняка заявит, что мне необходимо здесь остаться. За деньги Дафны он готов плясать под ее дудку.
Я обхватила себя за плечи и огляделась по сторонам. Смотрителей в саду было чуть ли не больше, чем пациентов. Они не сводили с нас глаз.
– Скажи, что тебе нужно в туалет, – внезапно произнес Лайл. – Это справа от входа. Туда они за тобой не пойдут. Слева увидишь лестницу, которая ведет в подвал. Спустишься по ней и увидишь дверь в прачечную. Сегодня со стиркой уже покончили, так что там никого нет.
– Ты уверен?
– Уверен. Ты же знаешь, я здесь десять лет. Мне известно, какие часы спешат и какие отстают, какая дверь скрипит и где есть окна без решеток.
– Спасибо, Лайл.
– Пока что я ничего для тебя не сделал, – пожал он плечами.
Похоже, он пытается убедить самого себя, что не способен на решение и поступок, подумала я, а вслух сказала:
– Нет, сделал. Ты дал мне надежду.
Несколько мгновений он смотрел на меня не отрываясь, потом заморгал рыжими ресницами и опустил голову.
