Как видим, и в последние перед началом Великой Отечественной месяцы боевая выучка Красной Армии была не хуже, чем до репрессий 1937–1938 гг. В некоторых аспектах – даже лучше!
Заключение
Таким образом, в ходе массовых репрессий 1937–1938 гг. и после них выучка командиров, штабов и войск Красной Армии отнюдь не ухудшилась, а осталась на прежнем, весьма низком уровне (в отдельных аспектах, похоже, даже улучшилась! Можно, по-видимому, говорить о некотором улучшении к концу 1940 – началу 1941 гг. по сравнению с «предрепрессионным» уровнем технических знаний командиров-артиллеристов, полевой выучки механиков-водителей танков и специальной выучки бойца-сапера и саперных подразделений…). Единственное обнаруженное нами ухудшение – выявившееся в 1938 г. неумение нового высшего комсостава принимать адекватные решения при изменении обстановки в ходе начавшейся операции – оказалось явлением преходящим. К 1941-му, как явствует из подробно разбиравшей изъяны выучки высшего комсостава директивы наркома обороны № 503138/оп от 25 января 1941 г. «Об итогах и задачах оперативной подготовки высшего командного состава Красной Армии», оно уже заметным не было.
Соответственно общепринятое мнение об ухудшении боевой выучки Красной Армии в результате массовых репрессий 1937–1938 гг. является ошибочным. Приходится признать, что ошибался не только германский военный атташе в СССР Э. Кёстринг, докладывавший 22 августа 1938 г., что «из-за ликвидации большого числа высших офицеров, которые совершенствовали свое искусство десятилетиями практики и теоретических занятий, Красная Армия парализована в своих оперативных возможностях» и что «отсутствие старших и вообще опытных командиров будет отрицательно влиять на обучение войск в течение длительного времени»1. (Его выводы были чисто умозрительными: ведь «суждения Кёстринга о РККА были основаны почти исключительно на собственных наблюдениях и результатах изучения им советской печати», а за работой какого советского высшего штаба, за боевой подготовкой какой советской воинской части мог он наблюдать, если сам же признавал, что «скорее араб в бурнусе пройдет незамеченным по Берлину, чем иностранный агент по России»2? Что он мог извлечь из подцензурной печати тоталитарного государства?) Ошибалась не только чехословацкая военная делегация, посетившая СССР в октябре 1937 г. с целью «проверки состояния подготовки Красной Армии» и доложившая, что «поток массовых репрессий» «вызывает опасения относительно […] ее неспособности вести наступательные действия и далее из-за неимения тактического и стратегического опыта [у. – А.С.] новых молодых командиров». (О глубине знакомства этой делегации с последствиями чистки РККА красноречиво свидетельствует уже то, что, по ее утверждению, «молодые командиры» «тысячами в звании лейтенантов стали командирами полков»…3) Ошибались и такие авторитетные эксперты, как представители советского высшего комсостава 30—40-х гг.: генерал армии Д.Г. Павлов (заявивший 13 мая 1940 г. на заседании комиссии Главного Военного совета Красной Армии, что, как продемонстрировала война с Финляндией, «операция 1937–1938 гг.» армию «подсидела»), генерал-майор В.С. Тамручи и генерал-майор артиллерии А.А. Вейс (утверждавшие в 1941-м, что «отступление Красной Армии есть результат проведенных в 1937–1938 гг. арестов, в итоге чего армия […] осталась без опытных командных кадров»), генерал армии А.И. Еременко (отметивший между 1945 и 1947 гг. в рукописи своих воспоминаний, что «истребление военных кадров перед войной» «отразилось на боеспособности армии»)4. Приходится признать ложным даже предельно ясное утверждение Маршала Советского Союза Г.К. Жукова, подчеркнувшего в 1965 или 1966 г., что, «если сравнить подготовку наших кадров перед событиями этих лет, в 1936 году, и после этих событий, в 1939 году, надо сказать, что уровень боевой подготовки войск упал очень сильно»!5
Но если выучка Красной Армии после ее чистки не ухудшилась, нельзя считать репрессии, которым подвергся в 1937–1938 гг. командный и начальствующий состав РККА, одной из причин (и тем более главной причиной) разгрома Красной Армии в 1941 г. (а также малоуспешных действий советских войск в боях на Хасане в 1938 г. и в войне с Финляндией 1939–1940 гг.).
Но почему же тогда боевая выучка Красной Армии накануне Великой Отечественной была (как мы могли убедиться уже в главе 7) низкой? В каком – если не в 1937-м – году искать корни такого положения дел? Как представляется, мы в состоянии ответить и на этот вопрос, но об этом – в следующей книге.
ПРИМЕЧАНИЯ
1 Цит. по: Гиленсен В.М. Фатальная ошибка. Роль немецкой разведки в принятии А. Гитлером решения о нападении на СССР // Военно-исторический журнал. 1998. № 4. С. 30.
2 Там же.
3 Пфафф И. Прага и дело о военном заговоре // Военно-исторический журнал. 1988. № 11. С. 55–56.
4 «Зимняя война»: работа над ошибками (апрель – май 1940 г.). Материалы комиссий Главного Военного совета Красной Армии по обобщению опыта финской кампании. М., 2004. С. 346; Решин Л.Е., Степанов В.С. Судьбы генеральские… // Военно-исторический журнал. 1992. № 12. С. 12, 14; Еременко А.И. Смоленские ворота в Европу, или Три часа с И.В. Сталиным // Военно-исторический журнал. 1993. № 12. С. 8.
5 Симонов К.М. Заметки к биографии Г.К. Жукова // Военно-исторический журнал. 1987. № 9. С. 50.
