– Это прошло, – задохнулась я. – Клянусь.
– Почему ты поехала в аэропорт?
– Потому что…
Что ответить? Как выразить все то, что изменилось в моей душе, когда я сфокусировалась на своей жизни, и в центре оказался Гарв.
– Я решила, что между нами все кончено. Я, правда, думала, что ничего нельзя вернуть. Но когда я снова увидела тебя сегодня, то чувства вспыхнули с новой силой. И я знаю, что всегда готова снять улитку с твоего ветрового стекла. И больше ни с какого другого, только с твоего.
Я закончила, и мне стало трудно дышать. Гарв молчал. Нервы натянуты до предела. Словно я – арестант, который ждет вердикта присяжных.
– Другими словами, – снова попыталась объяснить я, – я люблю тебя.
– Да?
– Да, честно-честно. Ты понимаешь, что иначе я не помчалась бы в аэропорт и не пыталась быть, как Мэг Райн?
Меня удивили его слова:
– В самолете были свободные места. Я соврал, чтобы сохранить хоть каплю самоуважения. Я приехал в аэропорт и подумал: глупо так быстро сдаваться, проделав такой путь. – Он пожал плечами. – И я вернулся еще раз попытаться все наладить.
– О, Гарв. Но почему?
Он задумался, глядя куда-то в сторону, а потом тихонько засмеялся и посмотрел мне в лицо.
– Потому, что ты – моя любовь.
– А ты – моя!
– Что за плагиат? Придумай свое признание!
– Прости. Ладно. Я люблю тебя.
– А я тебя.
– Теперь ты плагиатор!
– Это из-за недостатка воображения.
– Это у нас обоих. У нас столько общего.
– Ага.
– А что бы ты сделал, – осторожно спросила я, – если бы я не вернулась домой? Если бы я… знаешь… осталась с Шэем?
– Не знаю. Сошел бы с ума. Начал бы есть электрические лампочки.
– Хорошо, что этого не произошло. И лампочки остались в целости и сохранности.
– Ага.
– Ага. – Я сглотнула, внезапно оробев, и занервничала, заметив, как он на меня смотрит. – И… что теперь?
– Ну, мы же в Голливуде, – сказал он, делая шаг ко мне. – Мы можем ехать на машине по краю пропасти?
– Или в замедленном кадре бежать с холма вниз? – Я придвинулась настолько близко, что могла ощущать его восхитительный запах.
– А может, я заключу тебя в объятия и буду целовать, до тех пор пока комната не поплывет перед глазами?
– Мне нравится идея насчет поцелуев, – почти прошептала я.
– И мне.
Так мы и сделали.
Эпилог
Через неделю Ларри Сэведжа выгнали из «Империи». Просто в одно прекрасное утро без объяснений попросили очистить рабочий стол и выпроводили с территории киностудии. Говорят, с кинопродюсерами это случается сплошь и рядом. Сценарий Эмили пылится на полках «Империи». Похоже, история чудо-пса по имени Йок так и не будет рассказана. Это было просто божьим благословением, как сказала Эмили. Правда, это означало, что ей заплатили только половину гонорара. Она так боялась стать похожей на бомжа, орущего рядом с супермаркетом, что решила вообще бросить написание сценариев. Но Трой положил конец этим мыслям, когда нашел деньги для съемок фильма по ее новому сценарию. Оказалось, текст превосходен, только очень мрачен. Эмили объяснила это тем, что работала над ним в состоянии страха и депрессии. Продюсер какой-то небольшой кинокомпании заинтересовался ее «Заложниками». Короче, так или иначе, денег она себе подзаработает. И хотя у мамы Эмили нет возможности покрасоваться в своем темно-синем платье с блестками на премьере, но, может быть, скоро ей все– таки представится шанс надеть его. Не на премьеру, правда, а на свадьбу Эмили и Троя. Признаюсь, я слегка сомневалась в верности Троя, но с тех пор как Эмили стала с ним встречаться, он стал просто образцом добропорядочности.
Лу вяленько попреследовал Эмили пару недель и отстал. Зато, когда о романе Троя и Эмили услышала Керсти, она с горя накинулась на еду. И набрала пятнадцать фунтов за такое же количество дней. Я бы рассмеялась, но она того не стоила.
Лара продолжает быть прекрасной золотой девушкой-праздником. Она еще не нашла девушку своей мечты, но отлично проводит время.
Джастин по-прежнему живет затворнической жизнью со своей дорогой Дезире, но недавно судьба повернулась к нему лицом. Его соперник из числа толстых парней подхватил ангину и потерял тонну веса.
Реза вышвырнула своего муженька, велев ему убираться к своей «шлюхе». Но через неделю он приполз обратно, раскаиваясь в содеянном.
Бедный сценарист все так же шатается вокруг супермаркета и выкрикивает фразы из своего сценария людям, покупающим продукты.
Маленькая деликатная проблема Луиса разрешилась после второго курса антибиотиков. Он, Кертис и Итан окончили колледж, сбрили бородки, отрастили волосы (те, у кого была привычка брить башку налысо) и стали респектабельными молодыми людьми. «Рискмобиль» отправился на станцию техобслуживания.
Шармэн и Майк все такие же. Перед моим отъездом Шармэн сообщила мне, что моя аура уже не такая ядовитая, как раньше. Иногда любители захватывающих историй позванивают маме и просят ее вернуться. Она послала им книгу ирландского фольклора «Легенды о Финне Маккуле» и надеется, что теперь они оставят ее в покое.
Конни вышла замуж. И ее даже не взяли в заложники во время медового месяца.
Элен, ко всеобщему удивлению, после возвращения в Ирландию действительно открыла свое детективное агентство. Она специализируется на «бытовухе» (выслеживает неверных супругов), и у нее полно работы.
Анна так хорошо проявила себя на новой работе, что ее повысили. Из недр почтового отделения сестрицу перевели на всеобщее обозрение, посадив за стойку администратора. Она больше не упоминает имени Шейна и время от времени получает письма от Итана. Иногда, чтобы позлить мамулю, Анна даже говорит, что Итан собирается в гости, как только у него будет свободное время.
Папина шея намного лучше. Как и мои отношения с ним. Нормализация отношений заняла какое-то время. С мамой процесс был сложнее и дольше.
Кинокомпания «Дарк стар» обанкротилась, но Шэй уже нашел себе новое место лучше прежнего в другой киностудии. Когда Клер услышала эту новость, то сказала почти восхищенно:
– Он снова в своем репертуаре. Свалится в выгребную яму, а потом вылезет, благоухая ароматом от Паломы Пикассо.
Однажды я смотрела телик и увидела анонс новомодного драматического сериала, снятого в Штатах. На экране мелькнуло знакомое лицо. Я не сразу узнала его. Он стал более гладким и ухоженным, чем во время нашей последней встречи.
– Это Руди! – завопила я. – Продавец мороженого из Санта-Моники! Я обычно покупала у него батончики «Клондайк»!
