Рогволд под пристальным взглядом товарища почти смутился, но ответил без запинки:
– К рубежам уже отправлена великокняжья дружина, так что врасплох нас печенеги не захватят. Всеволод ждет подхода полян и новгородцев, чтобы, соединив силы, двинуться навстречу врагу.
Более Торуса расспрашивать Рогволда не стал, тем более что как раз в этот момент в детинец приехала Макошина ведунья Всемила и сразу же привлекла к себе всеобщее внимание. Приехала Всемила не одна, а в сопровождении «белых волков» Божибора и Буривоя, которые не отступали ни на шаг от дочери Великого князя Новгородского. Кудесницу Всемилу и «белых волков» к князю Всеволоду пропустили сразу, а следом за ними туда же прошел и один из самых ближних к Велесу волхвов седобородый Бохос. Для Торусы не было тайной, что Бохос ревниво относится к кудеснику Сновиду и далеко не во всем с ним соглашается.
– Где Вузлев? – тихо спросил Торуса у боготура Скоры, подойдя к нему со спины. Скора вздрогнул, но к Торусе обернулся не сразу, а когда обернулся, то сказал глухо, отводя глаза в сторону:
– Зря ты приехал, у Великого князя к тебе доверия нет.
– Нужда позвала, – сказал спокойно Торуса. – Приехал ко мне смерд с дальних выселок и рассказал, что в Бориславовой усадьбе и в сельце Рогволда собрались до двух тысяч Хабаловых шалопуг и Митусовых хазар. По слухам, целят они на Берестень, оставленный Рогволдом без защиты.
– Рогволду я верю как самому себе, – холодно отозвался Скора.
– Я тоже верю в преданность Рогволда Великому князю, – усмехнулся Торуса, – но сомневаюсь в его разуме. На месте Всеволода я выдвинул бы дружину к Берестеню.
– Я передам твои слова князю, – кивнул головой Скора, отворачиваясь от настырного боготура.
Из слов ближника Великого князя Торуса заключил, что Рогволд либо солгал ему, либо сам был введен в заблуждение – великокняжеская дружина хоть и покинула стольный град, но к рубежам не выдвинулась, а таилась где-то поблизости, с неясной пока целью.
Остановился Торуса на постоялом дворе, чрезвычайно удивив этим хозяина. Видимо, здесь никак не рассчитывали заполучить столь значительного гостя, для которого открыты двери любого терема или дома в стольном граде.
– Знакомых встретил, – тихо сказал Садко сидевшему в раздумьях на лавке боготуру. – Бывшие мечники Твердислава, Брех и Глузд.
– Это те, которых Рогволд собирался повесить?
– Они самые, – подтвердил Садко. – Мечники хотят с тобой перемолвиться словом, боготур.
– Зови, – сказал Торуса, оглядывая выделенную хозяином горенку.
Отчаянные, однако, головы эти Глузд и Брех. Боготур Рогволд держит слово, и если мечники попадутся ему на глаза, то он вздернет их, не поморщившись.
– Здравия тебе, боготур, – сказал, входя в горенку, Глузд. – Прости, что в гости напросились. Дела у нас неотложные.
– И вам здравия, мечники, – отозвался Торуса. – Говорите, о чем печаль. Если смогу – помогу.
– Ган Горазд послал нас к Великому князю, – сказал Глузд, – сообщить о страшной измене, затеваемой в радимичской земле, а мы в детинец пробраться не можем.
– О чем Горазд хочет донести Великому князю?
– Ган Митус сговорился с Бориславом Сухоруким и с иными радимичскими старейшинами. Они собираются извести и Великого князя, и кагана.
Вести были важные. Чем больше Торуса слушал Глузда, тем яснее становилась для него ситуация. Вот только поверит ли Всеволод беглым мечникам и пославшему их гану Горазду? Хазарский ган человек коварный. Но в любом случае встреча посланцев Горазда с ближникамн Всеволода делу не повредит.
– Еще один человек хочет с тобой встретиться и поговорить, боготур, – понизил голос до шепота Брех. – Жучин.
Прямо скажем, странное желание возникло у купца-хабибу, которого в стольном граде вполне могли принять за лазутчика Митуса или кагана. В столь непростой обстановке это было чревато большими неприятностями для человека, не пользующегося доверием Велесовых ближников. Надо полагать, Жучин отдает себе в этом отчет, и если он тем не менее настаивает на встрече с боготуром, то уж, наверное, не для того, чтобы обменяться любезностями.
– Клыч проводит вас к боготуру Скоре, – сказал Торуса Глузду и Бреху. – Расскажите ему все, что знаете. А купцу передайте, что жду его здесь, на постоялом дворе, по первому темному часу.
Судя по всему, усобица на радимичской земле грозила развернуться нешуточная, способная развеять в прах гнездо, свитое Торусой в разрушенном городце. Вот она, доля боготурская: жить собираешься долгие годы, а все может оборваться уже завтра, и самое обидное – будет оборвано руками людей, с которыми не раз сиживал за одним столом, распивая меды.
Купец ждать себя не заставил. Года не прошло, как они едва не столкнулись перед Листяниным городцом лицом к лицу, но Жучин ушел тогда живым, а вот пятерым Торусовым мечникам уже не подняться.
– Кровь между нами, – сказал боготур, указывая гостю рукой на соседнюю лавку.
– Кровь пролита в открытой сече, и мстить за нее ты не вправе.
– Не все и не всегда в славянских землях делается по заведенному богами ряду, – зло усмехнулся Торуса. – Бывает, что и по зову сердца мстят.
– И это верно, – согласился Ицхак. – Когда твой товарищ Рогволд убивал и грабил на торговых путях моих соплеменников, ты ведь ему не препятствовал, боготур Торуса.
Торуса мог бы, конечно, сказать иудею, что за бесчинства Рогволда он не ответчик, но промолчал, ибо в словах чужака была своя правда.
– Боготур Вузлев вчера вечером приехал в город, – перешел к делу Жучин, – но поутру он в детинце не появился.
– Ты ничего не путаешь, купец?
– Собственными глазами видел, как он ехал по Торговой площади в сопровождении троих своих товарищей в рогатых шлемах, а после они как в воду канули. И канули где-то поблизости от терема Богдана.
Конечно, хабибу мог и солгать, но почему вздрогнул Скора, когда Торуса спросил его о Вузлеве? Да и Рогволд как-то странно улыбался, приглашая Торусу в Богданов терем.
– Сухорукий в городе?
– Ган Борислав человек осторожный, а дело предстоит кровавое, – мягко улыбнулся Ицхак. – По дворам старейшин спрятаны, по моим расчетам, до пятисот мечников. Добавь сюда несколько тысяч урсов, проживающих в городе, и ты поймешь, что заговорщики действуют с размахом.
– Одного не пойму, – прищурился в сторону гостя Торуса, – с чего это ты вздумал хлопотать за наш интерес?
– Я о своих интересах пекусь, – усмехнулся Ицхак, – ибо богиня Кибела для меня еще менее приемлема, чем бог Велес. Как видишь, свела нас в этой горенке не приязнь, а общий интерес.
– Шатуненок в городе?
– Мои люди искали его по всем закоулкам, но увы, – развел руками Ицхак. – Хотя я был почти уверен, что удар Драгутину он будет наносить открыто, при многих свидетелях, чтобы ни у кого не возникло сомнений в том, что один из первых ближников Даджбога убит потомком ближников Лесного бога, а значит, путь к примирению славян с урсами закрыт.
