Глава 1СЛЕД
Знатно погулял Стрибог в эту зиму по земле радимичей, наметав сугробы чуть ли не в рост человеческий. Веселая зелень елей если и радовала глаз, то словно бы исподтишка, проказливо выглядывая в прорехи белых шуб, которыми укрыл пушистых красавиц вечный бродяга. Все знают, что Стрибог к елям неравнодушен, особенно зимой, когда отгулявший на хмельном Даджбоговом пиру лес предается отдохновению. Не погружаются в спячку только ели, отрада Стрибогова сердца, веселые шалуньи, норовящие стряхнуть с зеленых лап на голову путника целый ворох снега.
Искару не повезло, именно так веселая красавица и приветила его, чем изрядно порадовала шедшего за ним след в след Осташа. Смеялся Осташ так заливисто, что торивший путь Данбор обернулся и погрозил отроку кулаком. Хорошо хоть, смеялся братан на пути обратном, когда взятая у леса добыча приятно оттягивала плечи, а то Данбор не ограничился бы пустой угрозой, а отвесил неслуху хорошего леща.
Искар, недовольно косясь на зловредную ель, стряхнул с бобровой шапки сомнительный подарок. Заигрывает еще, зеленая колдунья, словно перед нею несмышленыш, первый раз выскочивший за ограду выселок. Искар, между прочим, уже девятнадцатую зиму землю топчет, а по силе ежели брать, то разве что Данбор против него один в один устоит. Осташ на полгода Искара моложе и мог бы не смеяться над старшим, Даже если тот совершил оплошность.
– Увалень ты, Искар, – хмыкнул Осташ братану в спину, – медвежья твоя порода.
Другому эти слова Искар не спустил бы, но с Осташа спрашивать не стал. Не чужой ему Осташ, а меж своими шутка – не обида. Искар и сам не знал, почему его в селе шатуненком зовут. Плохо только, что не в глаза кличут, а за спиной. Кто с усмешкой кривой, кто даже будто бы с испугом. А ведь Искар в сельце свой, Данборовой породы, хотя и не отцом к этой семье прислонен, а матерью.
Отца своего Искар не знает, гостем он, видимо, был на этой земле, а гость – он, как известно, от бога: пришел, обронил семя – и нет его. Мать Искара умерла родами, а более он ничего о ней не знает, но, видно, хороша она была собой, коли славянские боги забрали ее к себе в страну Вырай до срока.
В воздухе запахло дымом, хотя до сельца еще шагать и шагать. Места здесь глухие, и, кроме охотников, никто сюда в эту пору не наведывается. Разве что шалопуга-изгой, коих ныне немало по белу свету бродит, вздумал погреться у костра. Данбор замер на месте. Искар тоже остановился, не доходя трех шагов до широкой дядькиной спины. Добытая в лесу свежатина изрядно давила отроку на плечи немалым весом. Хороший был одинец, и взяли охотники его удачно, не потратив даром ни одной стрелы.
– След, – тихо сказал Данбор, не поворачивая головы. Искару мешала еловая ветка, и он присел, чтобы лучше видеть. След на слежавшемся снегу был виден отчетливо, но из-за дальности расстояния трудно было определить, кому он принадлежит.
– Медвежий, – просипел заинтересованный не менее братана Осташ.
Данбор почему-то молчал, хотя обычно не давал говорливому сыну разгуляться языком, тем более что неслух опять поперед старших полез. Вот ведь завелся говорун под Данборовым кровом! И ведь с младых ногтей он такой. Сколько его Искар помнит, столько он и живет с открытым ртом. Даром что из рода Молчунов. Даже во сне иной раз разговаривает Осташ, видно, его язык не успевает устать за день.
– Человек прошел, – сердито огрызнулся Искар.
– А я говорю – шатун, – стоял на своем Осташ. – Где это видано, чтобы человек шастал босиком по такому морозу. А когти, посмотри, какие.
Вообще-то, конечно, странно. След был медвежий, но рядом отчетливо отпечаталась ступня человека. И далее, насколько Искар мог дотянуться взглядом, были только человечьи следы, а медведь пропал куда-то, словно его и не было.
– Похоже, человек с медведем рядом шли, – сказал Осташ.
– И оба одноногие, – хмыкнул Искар.
Выходила полная несуразица. Это даже Осташ понимал, потому и примолк. А Данбор все смурнел и смурнел ликом, словно он по этим на первый взгляд безобидным отметинам на снегу постиг нечто недоступное отрокам.
– Пошли, – наконец произнес Данбор и круто отвернул в сторону от загадочных следов.
– А как же… – начал было неугомонный Осташ, но отец бросил в его сторону такой взгляд, что отрок мигом осекся. И молчал потом всю дорогу до сельца к большому удовольствию Искара, которому торопливый братанов говорок мешал думать. А подумать было о чем. Следы-то явно вели к месту проклятому и запретному. Во всяком случае, Искар точно знал, что человечьего жилья в той стороне нет. Да и какой добрый человек в здравом уме поселится на болоте, где по лету и шагу ступить невозможно, чтобы не угодить в трясину. У Серка в прошлом году корова в том месте заблудилась, так кузнец ее даже искать не стал, а лишь безнадежно махнул рукой. Осташ не раз подбивал братана наведаться в те запретные места, но Искар его уговорам не поддался. Ежели каждый начнет где ни попадя торить тропу, то никакого порядка на земле не будет. Да и страшновато было Искару. Дело-то не в болоте. Хаживал он по топям. Но одно дело – простое болото, и совсем другое – проклятое место. Искар слышал краем уха, что в том месте Хозяин живет. А кто он такой и почему его назвали Хозяином – про это допытаться ему не удалось.
– Оборотень это был! – шепнул в спину Искару Осташ. – Попомни мое слово.
Данбор, успевший оторваться от отроков на добрые два десятка шагов, шипение Осташа не слышал, а у Искара внутри все похолодело. Конечно, Осташев язык – не било, чтобы ему все вече внимало, но тут ничего иного даже Искару на ум не идет. Опять же Данбор встревожился и заспешил прочь, а ведь дядьку не испугает ни медведь, ни человек. Но оборотень – это совсем другое дело. От оборотня сулицей[1]не отмахнешься. Наговором разве что? Но тут ведь и не каждый наговор поможет. По наговорам Серку в сельце равных нет, но справится ли кузнец с оборотнем? Искар не был в этом уверен.
– Волхвов надо звать, – стоял на своем Осташ. – Велесовы, говорят, могут с оборотнями совладать. А Серок не справится, тут и спорить не о чем.
– Поживем – увидим, – возразил Искар из чистого упрямства. – Серок не менее волхва сведущ.
Наверное, он зря затеял этот спор с Осташем. Кузнец, конечно, много знает и многое умеет, и если бы речь шла о леших и домовых, то о волхвах и помину бы не было. Но оборотень – это совсем другое дело.
Все-таки до чего же легок на ногу Данбор, хотя и годы его немалые и ноша на спине увесистая, а по сугробам шагает хоть бы что. Конечно, плетни на ногах помогают держаться на податливом насте, но все равно Искар, поспешая за дядькой, пыхтел как загнанный выжлецами кабан.
