По логике, эта новость должна была потрясти Бренана. Но он не испытал ни малейшего удивления. На протяжении последних четырех дней путешествия у него было много времени как на собственные размышления, так и на обсуждение ситуации со спутниками. А из писем, приходящих из Тахрина, он знал, что в народе распространяются слухи, будто Энгаса убивают сами ведьмы, стремящиеся поскорее сделать королем Бренана. С точки зрения здравого смысла это была полная нелепица, и для всех, кто хоть немного разбирался в политике, было очевидно, что в сложившихся обстоятельствах смерть старого короля была выгодна кому угодно, только не ведьмам. Наибольшую выгоду от этого получали главные претенденты на престол — Финвар аб Дайхи, Авлайд аб Калвах и Ригвар аб Ковгал. По мнению Шаннон и Гвен, хорошо осведомленных в катерлахских делах, каждый из этой троицы мог желать Энгасу смерти, особенно первый из них — лорд Финвар. Однако серьезно они такого варианта не рассматривали, поскольку целиком полагались на заключение сестры Альсы, что король умирает по естественным причинам. А оказывается…
— Кто это сделал? — спросила Гвен.
— Установить личность убийцы не удалось. Яд был в стакане воды, которую Энгас выпил, проснувшись после дневного сна. И не просто яд, а изготовленный с помощью чар; он целенаправленно воздействовал на почки, приведя к их полному разрушению. Где-то через час после этого королю стало плохо, он немедленно вызвал Альсу, но было слишком поздно. Вскоре анализ остатков яда в стакане показал, что необратимые последствия наступили уже через минуту после его употребления.
— И вы ничего ему не сказали? — осуждающе произнес Бренан. — По-моему, это несправедливо.
— Да, несправедливо, — согласилась с ним Бригид. — Но у нас не было другого выбора. Речь даже не о том, что это известие превратило бы последние дни его жизни в сущий ад. Мы с Альсой знаем Энгаса как облупленного, поэтому нам легко было предвидеть его действия, узнай он о своем отравлении. В первую очередь он приказал бы схватить и бросить в тюрьму всех слуг, имевших в то время доступ в его покои, и стражников, которые их охраняли. А поскольку яд был чар-зельем, то арестовали бы и всех придворных колдунов — во всяком случае, попытались бы арестовать. Тогда разразился бы громкий скандал, в который обязательно вмешался бы Кованхар, нас начали бы обвинять в том, что мы допустили ошибку в лечении короля, однако не захотели ее признать, сфальсифицировав улики, чтобы обратить его гнев на колдунов… Короче говоря, последствия были бы очень неприятными. По сравнению с этим нынешние слухи, что мы собственноручно сводим Энгаса в могилу, кажутся пустой детской болтовней.
— Может быть, и так, — не уступал Бренан. — Но молчать тоже не следует. Выходит, вы с Альсой и старейшими покрываете убийство, оставляя преступников безнаказанными. Нужно провести расследование, выяснить, кто из слуг и стражников мог подсыпать яд. Один из них точно виновен. Как минимум один.
— А я и не говорю, что эти пять дней мы сидели сложа руки. Я осторожно, очень осторожно провела дознание и установила, что никто из прислуги или охраны не мог этого сделать. Временные рамки преступления очень сжаты и четко определены, так как после обеда к королю заходила Альса, и она совершенно уверена, что тогда на столике около кровати стоял стакан с чистой, неотравленной водой. После процедуры по очищению крови Энгас-сразу заснул, а через полтора часа проснулся, выпил воды и вызвал камердинера. В этом промежутке никто в спальню не заходил — на это указали и защитные чары на двери, то же самое засвидетельствовали слуги, дежурившие тогда в покоях. А предположение, что все пятеро сговорились отравить короля, представляется слишком невероятным.
— Альса точно не ошиблась по поводу воды в стакане? — спросила Гвен. — Ведь как же тогда…
Внезапно она замолчала, а зрачки ее глаз расширились. Бренан, которому в голову только что пришла такая же догадка, обалдело уставился на Бригид. Та утвердительно кивнула:
— Другого разумного объяснения не вижу. Энгаса отравил черный колдун, имеющий доступ в Тындаяр. Так он незамеченным попал в комнату, пока король спал, и подсыпал ему в стакан яд.
— Безобразие! — гневно произнесла Гвен. — Эти черные совсем обнаглели. Я и подумать не могла, что они на такое отважатся.
— В том-то и дело, что никто не мог подумать. Хотя в середине монфовира, когда стало известно, что Тындаяр снова открыт, мы с Альсой все-таки предложили установить во дворце дополнительную сигнализацию, а со временем, когда изготовим дерайтиры, заменить ее на полную защиту от проникновений из подземного мира. Но Энгас отказался — он не видел в этом необходимости и решил, что мы под этим поводом хотим еще глубже запустить руку в королевскую казну. А мы не очень настаивали — нам самим трудно было представить, что черные зайдут так далеко. Поэтому защитили только Ведьминскую Башню и на этом успокоились.
— Э, нет, — покачал головой Бренан, немного собравшись с мыслями. — Тут что-то не сходится. Если это был черный, то почему он просто не убил короля? Зачем использовал такой ненадежный и рискованный способ?
— Мы думали над этим — я, Альса, старейшие — и пришли к неутешительному выводу, что злоумышленнику мало было одной лишь смерти Энгаса. Он стремился именно к тому, чего нам удалось избежать, скрыв правду об отравлении. Такой скандал существенно ослабил бы ваши позиции в борьбе за престол и соответственно улучшил бы шансы ваших главных конкурентов. Вернее, двоих из них — лорда Авлайда и лорда Финвара. Граф Ярвийский тоже пострадал бы, так как всем известна его лояльность к нам.
Гвен еще больше нахмурилась. А Бренану стало жутко.
— Значит, — сказал он, — один из этих двоих сговорился с черными.
— Не обязательно сам претендент, — заметила Бригид. — Скорее кто-то из его ближайших сторонников. Но сути дела это не меняет — хоть так, хоть сяк, а на престол Катерлаха, страны из Минеганской Пятерки, рвется человек, прямо или косвенно связанный с черными колдунами. Словом, ситуация мерзкая, худшей трудно придумать. Именно поэтому я предлагала поддержать лорда Ригвара. При нашем содействии он легко выиграл бы выборы, а вы гарантированно стали бы его преемниками.
— Ну, если так сложились обстоятельства… — начал было Бренан, но Бригид прервала его:
— Нет, я уже передумала. И не только потому, что Гвен теперь регент Катерлаха. Еще вчера меня ужаснула догадка, что, возможно, мы недооцениваем врага и тот черный колдун как раз играет на стороне графа Ярвийского. Возможно, он просчитал наперед ход наших мыслей и устроил все так, чтобы мы заподозрили Авлайда с Финваром и, пытаясь остановить их, сами усадили на трон Ригвара аб Ковгала.
— Ну, это маловероятно, — отозвалась Гвен. — Или, скорее всего, вообще невероятно. Ведь всем известно, что лорд Ригвар наш союзник. Черным нет смысла его поддерживать.
— По большому счету, им нет смысла поддерживать любого из претендентов. Катерлах находится в сфере нашего влияния, и колдуны — хоть обычные, хоть черные — не в состоянии это изменить, даже если обзаведутся сообщниками в окружении короля. Но думаю, что тут речь не о политике, а о получении личной выгоды. От победы Ригвара выиграет не только он сам, но и весь Дом О'Гедвин. В нем, как и в других княжеских домах, есть разные люди, поэтому не исключено, что один из близких родственников графа Ярвийского мог заключить союз с черными, пообещав им хорошо заплатить. Ну а черные, наверное, польстились не так на деньги, как на возможность утереть нам нос и хоть частично отомстить за поражение на Ихелдиройдском тракте и смерть Ярлаха аб Конала.
