Так что можешь опустить свои божественные детальки.
Цинь хмыкает и продолжает:
— Я влюбилась в другого. Что так смотришь? Давно ничего такого не чувствовала, поддалась соблазну… Разумеется, после этого я больше не могла быть примером для хороших жён, меня вышвырнули. И я жила, притворяясь ведьмой, за счёт остатков прошлой энергии. Создавала разные заклинания, которые должны были принести счастье в семью. Помогала людям, между прочим. Но время шло… И всё ближе был час икс… Всё ближе было время, когда должно было сбыться пророчество о демонах. Это должна была быть революция. Но не многие знали, какая именно… Революция для женщин. Разводы, брюки, нетерпимость к изменам мужей… Какой ужас! Должны была явиться ты и выжать из бедных дам всю их нежность и женственность! Вся энергия любви и смирения просто испарилась бы! Я бы погибла. Разве можно было с этим смириться?
— И ты выдернула меня раньше, подстроила аварию, подложила под чужого мужа? Думала, что так остановишь Апокалипсис?
— Я потратила на это все силы. Богиня демонов, согласная зачать ребёнка от изменника, согласная быть примерной жёнушкой — что может сработать лучше? И у меня почти получилось, не так ли? Разве ты не любишь его?
Я ей не отвечаю. Потому что и сама бы хотела знать ответ на этот вопрос. Да и как понять, когда мы были истинными, когда все касания, все взгляды и улыбки — всё это не было настоящим.
Фальшь, магия, усмешка богов. Ничего романтичного.
Мерзость и только.
— Никакие чувства и поступки не изменят то, каким человеком он был. Если бы ты подсунула мне кого-то поблагороднее, кто знает, где бы мы были сейчас…
— Но он был твоим истинным, Антонина. Это я не подстраивала. Вы идеально подходите друг другу. У вас могли бы быть чудесные дети.
— Если я сейчас принесу в подоле, у меня отнимут статус богини?
Она кивает.
— У всех богинь свои ограничения. Я должна была быть верной. Твоё кредо — свобода. Замужество — ещё куда ни шло. Но дети — это край. Нельзя быть богиней и матерью одновременно.
Я поджимаю губы.
— В моём мире всё иначе. Но это уже не важно. Мула не переделать в грациозную лошадь. Я такая, какая я есть. И нравы людей изменятся неизбежно. Если не благодаря восстанию демонов, то естественно и со временем. Я уверена, что так рано или поздно произойдёт во всех мирах. Женщины смогут делать то же, что и мужчины.
— И что в этом хорошего? Носить брюки, работать, думать о важных вещах? Разве не хочется быть просто кошечкой? Женой? Матерью? Это путь в никуда… И твоё присутствие здесь не доведёт до добра.
— Это говорит та, кто изменила самой своей сути.
Цинь вдруг садится на камень, закрывает лицо ладонями с необычайно длинными пальцами. Её волосы стелятся по ярко-зелёной траве.
— Это тоже природа женщины… Моя вина не в том, что я изменила, — поднимает на меня злые глаза, — а в том, что попалась…
Я вздыхаю и достаю из сумки Алису. Снимаю верёвку, которой её перевязала. Книжка тут же начинает плеваться и взмывает вверх с таким видом, будто вот-вот улетит навсегда.
Вид у Цинь становится хищным.
— Ты! — рычит она. — Элис! Ты не справилась! Дай мне, дай мне её! Я её распотрошу… Разорву в клочья и…
— Отдашь мне на наполнитель коту?
Это слегка сбивает экс богиню с толку, а я ловлю трепыхающуюся Алису и прижимаю к себе.
— Цинь, у меня к тебе и вправду есть предложение.
— Это какое? Хочешь меня отвлечь и лишить последней радости перед смертью?
— Я не дам тебе умереть. Если ты расколдуешь Алису. Ведь отменять заклинание гораздо проще тому, кто его наложил. Будешь свои лекции читать о том, как быть настоящей женщиной. Я совсем не против.
Она озадаченно моргает.
— Но как же? Разве ты не за то, чтобы сами себе девы сумки таскали?
Я смеюсь:
— Я за то, чтобы у них был выбор. Кому молиться — мне или тебе.
Подаю ей руку. Это сделка. И рукопожатием она соглашается.
Цинь забирает всё ещё истерящую книженцию, проводит несколько манипуляций, плюётся (не уверена, что это так уж необходимо), и…
Происходит настоящая магия!
Такой наглядной и весомой даже я её редко вижу.
В золотых искрах утопает книга, а когда они спадают, перед нами на траве сидит уже хрупкая блондинка с чертами лица сиамской кошки, жиденькими волосами и в зелёном платье.
— Я… я… — она всхлипывает. — Это правда? Я уже забывала, как это — быть в своём теле…
— Ой, какая разница кем быть — дивчиной или книжкой, — отмахивается Цинь, — ты всё равно в девственницах ходила. Телом не пользовалась. Много потеряла что ли?
Я отвожу взгляд и вздрагиваю. Чуть подальше от нас возле леса Ру танцует вместе с Викторией.
Надеюсь, принцессе сейчас хорошо…
— Она так часто смеётся, — вздрагиваю второй раз — да что ж такое! Уже от знакомого мужского голоса.
Оборачиваюсь. Рядом стоит Риордан. Он в недоумении переводит взгляд с Цинь на Алису, потом на меня.
Впрочем, вся эта сцена быстро перестаёт его волновать.
Он здесь ради принцессы.
И я — не она.
Больше нет.
Глава 27
Прощание
— Она не похожа на мою дочь, — сурово произносит Риордан.
Мы отходим в сторону. Мне больно от одной мысли, какого ему смотреть на принцессу, которая хохочет, прыгает, улыбается… но глаза которой пусты.
Поэтому, наверное, забывшись, я взяла мужчину за руку.
А он не стал ничего с этим делать.
— Я могу рассказать, каково это — быть с ними. Я так же знаю, как это — быть Викторией. И если бы я была ею, и у меня был бы выбор… Я могла бы согласиться. И уйти с Багулом. Он не обещает много, поэтому ему сложнее предать.
Дракон окидывает меня тяжёлым взглядом.
— Тебе идёт новый облик. Она бы тоже оценила. Она была настоящим чертёнком. Всегда. И боги решили, что её тело — лучшее вместилище для настоящей богини демонов.
На самом деле это решила Цинь.
Впрочем, боги ей и вправду позволили.
Видно, хотели испытать меня.
Он ищет утешение во всём, что произошло. Но найти его сложно.
— Она была невероятной девушкой, — киваю я.
