выступы скал.
Лазарус приближается, закрывая мне вид на Марелюче и моего змея.
– Тебе нужно залечить раны.
Я прикусываю губу, гадая, от кого он это услышал. Бросаю взгляд через плечо и вижу багровое пятно на мокрой рубашке. Вероятно, он просто увидел.
Он присаживается:
– Позволишь?
Я киваю, и он приподнимает подол рубашки.
Сибилла шипит при виде этого:
– Это ее… это ее кость?
Энтони, который подошел сзади к Лазарусу, так сильно сжимает губы, что они превращаются в щель. Я предполагаю, моя плоть сильно изуродована.
Целитель касается одной из своих сережек, затем прижимает подушечки пальцев к моей ране.
Кожа горит, потрескивает. Я стискиваю зубы и сжимаю кулаки.
– Прошу прощения, Mórrgaht, но обезболивающие замедляют процесс заживления. Мне показалось, ты предпочтешь его ускорить.
Я поднимаю взгляд на Лоркана:
– Да. Ускорьте его.
Лоркан, который при приземлении распался на четырех воронов, кружит вокруг нас, беспокойный и нетерпеливый.
Разве его четвертая птица не защищала Феба? Означает ли это, что Феб в безопасности?
Он жив.
Вот только «жив» не всегда означает «в безопасности». Поскольку, кажется, Лоркану сейчас не до этого, я решаю не приставать к нему. Мой друг жив, и скоро он будет в безопасности – это все, что имеет значение.
Лазарус потирает другой исцеляющий кристалл и снова прикладывает пальцы к моей покрытой волдырями коже. Я спрашиваю:
– В тот день в Изолакуори вы знали, что в моей ране было железо. – Это не вопрос, это вывод. – Вы знали, что это было железо ворона Лоркана?
– Я догадался об этом, когда почувствовал запах обсидиана на твоей коже. – Он разминает мою кожу, как будто уговаривая ткани быстрее срастаться. – Бронвен предупредила меня, что девушка появится, когда придет время, так что я ждал тебя.
– Вы знали, что это буду я?
– Нет. Бронвен охраняет свои секреты более яростно, чем змеи охраняют богатства, заполняющие их логово.
– Они действительно копят богатства?
– Когда светящиеся медузы плывут по каналу в разгар зимы, можно увидеть весь путь вниз, в змеиное логово, которое напоминает жилу из золота и алмазов. Ты никогда этого не видела?
Я качаю головой.
– Производит впечатление. – Он трогает еще одну сережку на своем ухе, затем двигает пальцами к моему виску, но не касается кожи, просто убирает прядь мокрых волос.
– Что такое?
Лазарус поднимает взгляд на ореол черных воронов.
– Рана на виске. Она уже зажила. Его Величество говорит, это змей постарался.
Ой. Тепло наполняет мою грудь при воспоминании о нежности зверя и при осознании того, что у меня действительно есть особая связь с теми, кто обитает в наших водах.
Я смотрю на мужчину, который прозвал меня Заклинательницей змей. Он не сдвинулся с края утеса, его взгляд прикован к кораблям брата. Неужели он сомневается в своем решении убить Марко?
Нет. Ему не терпится поскорее начать править.
Я понимаю, что ты не испытываешь особой любви к нему, Лор, но Данте не до такой степени бесчувственный.
Он хочет, чтобы его собственный брат был обезглавлен.
Как будто чувствуя, что мы его обсуждаем, Данте оглядывается через плечо, сначала на меня, затем на летающих воронов Лора, прежде чем повернуться обратно к двум кораблям, разрезающим сапфировую пену.
Хотя никто меня не торопит, я заставляю себя подняться.
Медленно, рычит Лор, летая с головокружительной скоростью вокруг меня, как будто желая убедиться, что один из его воронов успеет меня поймать, если гравитация подведет.
Сиб обвивает рукой мою талию.
Вороны Лора взлетают выше, давая нам пространство для маневра, но его глаза, все четыре пары, смотрят на меня.
Подумать только, скоро те глаза, которые следили за мной в течение нескольких дней от заката до рассвета в лесу, джунглях, горах и океане, больше не будут смотреть в мою сторону. Несмотря на все наши перепалки и нашу неспособность сходиться во мнениях практически по каждому вопросу, я буду скучать по королю штормового неба.
Я опускаюсь на колени перед свертком. Хотя Сибилла носит сережку, которая защищает ее от обсидиана, я заставляю ее отступить, разворачивая слой за слоем. Появляется чаша, блеск олова с золотом потускнел под скопившимся воском.
– Как мне тебя вытащить?
Переверни чашу.
Я делаю это и стискиваю зубы. Обсидиановые гвозди вбиты в металлическую посуду. Их огромное количество. Я сжимаю пальцы вокруг одного и тяну.
Он не выскальзывает.
Покрути их.
Я кручу, и он поддается. То, что я приняла за гвозди, – длинные обсидиановые винты.
– Может быть, тебе стоит тоже поработать, Сиб, – предлагает Таво. – Ты знаешь… что это гонка со временем и все такое.
Я шиплю на него:
– Она не может прикасаться к железу, болван.
Он вздыхает, прежде чем бросить взгляд на Лазаруса.
– Может быть, у любимого целителя Люче есть специальная серьга для противодействия железу?
Лазарус складывает свои мощные руки и вздергивает подбородок.
– Только Фэллон может снять проклятие обсидиана.
– Ну, тогда, я думаю, нам конец.
Я спешу, но не ради Таво; я спешу, чтобы не растягивать страдания ворона.
Несколько минут спустя я кричу:
– Последний.
– Ты говорила «последний» три раза! – восклицает Таво, расхаживая взад-вперед.
Я киваю, прочесывая каждый миллиметр железа, сначала глазами, затем кончиками пальцев. Единственное, что я чувствую, – это дыры, которые еще предстоит залатать. Когда я отбрасываю последний винтик, ворон Лора соскальзывает с золотой чаши и приземляется мне на колени. Я подхватываю его и держу высоко, желая, чтобы отверстия заполнились, а металл почернел.
Он наблюдает за мной сквозь воск, все еще затуманивающий его лимонно-желтые глаза, вес медленно уменьшается, оболочка медленно размягчается. Его учащенное сердцебиение наполняет мою ладонь и смешивается с моим собственным лихорадочным пульсом.
Слеза скатывается по моей щеке, я понимаю, что только что сделала. Я, девушка с другой стороны канала, со странной кровью и без силы.
Я вытираю щеку о плечо, прежде чем слеза падает на Лоркана.
– Она закончила! – визжит Таво, вырывая меня из этого момента. – Она наконец-то закончила!
Как мне хочется заставить его замолчать, прежде чем я разберусь с королем.
Он подбирает крылья, проводя бархатными перьями по моим липким ладоням.
Я фыркаю:
Не поддавайся соблазну.
Ты просишь меня о подвиге, Behach Éan.
– ДАНТЕ! – кричит Габриэле, отрывая мое внимание от Лора и устремляя его в небо, на гигантский огненный шар, летящий прямо на нас. – Берегись!
Лор выскальзывает из моих рук и врезается в своего ворона. Прежде чем мое сердце делает следующий удар, птица размером с человека проносится по воздуху прямо к снаряду Марко. Я, пошатываясь, поднимаюсь и бегу к краю обрыва.
Лучше бы ему не делать того, что,
