собой никто уже не сможет развернуть дело также широко, как он, но свои малые бизнесы открыть могли бы многие.
Или здесь тоже программы по его поддержке не работают?
Стоп. А ведь тот же Горг, используя государственную машину, мог бы соперничать с Гроникулом на равных.
Я чего-то не понимаю?
– Хорошо, Пу. Ты помнишь, как жила на ферме?
– На ферме?
– Это такое место… там должно было быть много зверолюдов, вас там кормили, обучали служить хозяевам… не припоминаешь?
– Пу помнит! Кормили плохо. Хозяин лучше!
Это разговор начинает скатываться во что-то безумное.
– Долго ты там пробыла?
– До-о-огло.
– Хорошо, Пу. А теперь попытайся вспомнить: тебя там били? Делали больно?
– Больно? Нет. Пу не больно.
– Не сейчас. Тогда.
– Тогда тоже не больно.
– А другим зверолюдам делали больно? Ты видела?
Девушка начала трясти головой.
– “Думаешь, она бы запомнила?”
– “Что-то же я должен у неё спрашивать.”
– Пу, а страшно? Тебе было в том месте страшно?
– Да-да, страшно-страшно, – закивала девушка с такой скоростью и амплитудой, что я не удивился бы, отвались у неё голова.
– Что тебя пугало? Чего ты боялась?
– Пу многого боится. Хозяйка ругает.
– “Бесполезно. Она трусишка по натуре. Увидит тень нас стене – испугается. Удивляюсь, как у неё только духа хватило на тебя наброситься.”
– Тебя… насиловали?
Грубый и бестактный вопрос, но я не знаю, как быть с ней тактичным. Остаются только прямые вопросы.
– Наси… ловали?
– Как хозяин, когда вы… – чувствую себя отцом-одиночкой, который своей дочке про секс рассказывает. Начиная сразу с БДСМ. – Вы остаётесь одни и…
– Играемся?
– Да. Играетесь, – можно выдохнуть. – Раньше с тобой кто-то игрался? До хозяина?
– Нет.
– Ты уверена? Когда играются может быть больно, но это тоже… игра.
– Не может! Играться приятно!
Честно говоря, я уже не знаю, как к Миртону относиться.
– Тебя кто-нибудь трогал также как хозяин во время игр?
– Никогда.
Вроде новость радостная, но…
Зайдём с другой стороны:
– Ты когда-нибудь пыталась бежать?
– Пу много бегает!
– Нет. Бежать от кого-то.
Тут зверодевушка надолго задумалась.
– Хм-м, Пу бегала из Храма.
Из Храма?
– Храм Мудрости?
– Неправильно! Храм называется Гордостью, – нравоучительным тоном поправила меня девушка.
– “Она родилась не на ферме. Одна из пойманных.”
– “Поэтому она на меня напала? Из неё воспитывали рабыню не с рождения, и это дало о себе знать?”
– “Может быть. Но сейчас она не злится на любителя жарить крольчатину, он ей скорее даже нравится. Думаю, она просто очень импульсивна, и её желание мести было вспышкой ярости.”
– “Она узнала о смерти подруги за несколько часов до моего появления возле их дома, взяла оружие, спряталась и напала из укрытия. Никакая это не вспышка.”
– “Вспышка ярости не всегда лишает рассудка. Можно действовать вполне осознанно и логично, толком не контролируя своих поступков.”
Может и так.
– Ты сбежала из Храма, из дома, тебя схватили и доставили на ферму?
– Нет.
– Нет?
– Мы сбежали.
– Мы?
– Пу и… и… сестра Пу.
– Ты не помнишь её имени? – Как-то это странно. Нужно ещё кое-что проверить. – А как тебя звали до… Пу? Как тебя называла сестра?
Взгляд девушки выдавал полное непонимание вопроса. Её заставили забыть своё прошлое? Химия? Психологическое воздействие?
– Ладно, не вспоминай. Сестру Пу тоже схватили?
– Пу не знает, – мне показалось или в её голосе звучали тоска и тревога? – Она бежит. За ней бегут. Больше не вижу.
– Ты хочешь снова увидеть сестру? Или маму, папу? Хочешь домой, в Храм?
И снова этот непонимающий взгляд.
– Пу хочет увидеть хозяина. Пу долго нет. Хозяйка будет злиться.
– Я друг хозяина. Я поговорю с ним и никто не будет злиться. Даже хозяйка.
– Честно? – заблестели надеждой глаза девушки.
– Честно-честно.
– Пу рада. Господин хороший. Хоть и страшный.
Спасибо за комплимент.
– Пу, что было самое пугающее в том месте, где ты жила до таверны хозяина?
Пу замолчала. На её лице появилось испуганное выражение.
– Крики, – прошептала она, наклонившись к моему уху.
– Кто-то кричал? Зверолюды?
– Не знаю. Пу не видела. Но страшно.
– А что Пу видела?
– Дом. Большой чёрный дом. Низкий, но большой. Там кричали.
Одноэтажная постройка?
– Может друзей Пу забирали перед тем, как начинались эти крики и после Пу их уже не видела?
– Нет. Это были не друзья Пу. Пу хорошо слышит. Знает голос друзей.
– Как часто кричали?
– Пять раз.
Пять?
– В неделю?
– Пять раз.
– Всего?
Девушка кивнула.
– Ты точно уверена, что всего пять раз?
– Точно. Страшно ведь. Как забыть?
– “Серьёзно? Пять раз?”
– “Она ведь на ферме была не с рождения. Возможно провела там всего несколько месяцев до продажи. Тогда пять раз звучит уже серьёзней.”
– “Ты слышал её “до-о-олго”? Тем более, не слишком ли это короткий срок для полного перевоспитания из непоседы, убегающей из дома вместе с сестрой, в послушную рабыню, боящуюся надолго оставить хозяина?”
– “Для неё неделя сравнима с вечностью. А сломать кого угодно можно и за пару часов.”
– “В том-то и проблема: если ей верить, никто её не ломал.”
– “Поэтому не часы, а месяцы.”
Нужно узнать больше об этом месте.
– Что было рядом с этим чёрным зданием? Где оно находилось?
– Находилось?
– Ты жила рядом с ним?
– Нет.
Прямо игра двадцать вопросов.
– Рядом с этим зданием были другие дома? Большие. Запоминающиеся.
– Да! Совсем рядом был са-амый большой дом! Больше таверны!
Она имеет в виду таверну Миртона? Тогда это здание действительно должно быть не маленьким.
– “Что скажешь?”
– “Если я всё правильно понял, то она говорит об особняке Гроникула, что есть в каждой из его ферм. Других больших зданий там быть не должно. А значит, это самый центр фермы.”
– Пу, ты далеко отсюда жила? Тебя долго везли к хозяину?
– Хм-м, нет, хозяин сам забрал Пу. Хозяин приходил раньше. Смотрел на Пу. Потом забрал.
– “Столичная ферма. Миртон не стал бы далеко и надолго уезжать ради рабыни.”
Пять километров от города, если выйти через западные ворота.
– “Думаешь? Мне кажется, он очень разборчив и придирчив к зайчатине.”
– “Он в первую очередь бизнесмен, который не может надолго оставить своё детище.”
– “После твоего ответа я не могу сообразить: ты ведь понял, что я сейчас шутил, на самом деле полностью разделяя твоё мнение?”
– “Шутил? Ясно. Не пробуй больше – это не твоё.”
– Ещё было что-нибудь страшное? С тобой или твоими друзьями. Может, кто-нибудь из них тебе что-то рассказывал?
– Много страшного. Но крики страшнее.
– Пу, ты не пыталась… ты не думала сбежать из того страшного места? Или сбежать от хозяина?
Я потихоньку превращаюсь в мазохиста: знаю ведь, как она
