меч, — говорит Юстус спокойным тоном, — или Церес умрёт.
Это не может происходить.
Это, должно быть, какая-то шутка.
Я обвожу взглядом пещеру, мои глаза опускаются на обмякшее тело Даргенто, после чего поднимаются на суровое лицо Данте.
— Я бы сделал то, что просит Юстус, Фэллон. Мой генерал безжалостный человек.
Он стоит ближе всего ко мне, но не настолько близко, чтобы мой меч мог достать до его головы. Это единственная часть его тела, не покрытая доспехами.
— Генерал? Ты заменил и Таво тоже?
Он не удостаивает меня ответом.
— Ты мог бы выбрать мир, Данте, — мой голос звучит резко, хотя все мои внутренности расплавились, точно снег на солнце.
— Мир? Перестань, Фэл. Мир никогда не стоял на повестке. Демон, которого ты пробудила, никогда бы не согласился на половину королевства.
— Единственный демон, которого я пробудила, это ты, Данте, — отвечаю я, когда вокруг моих запястьев затягиваются лианы, а с потолка пещеры начинает сыпаться грязь.
Солдаты, которые связали Ифу, переводят взгляд с низкого потолка на огромную плиту из обсидиана, закрывающую вход.
Голубые глаза Данте сияют жутким восторгом.
— Герой стервятник наконец-то присоединился к празднику. Но немного опоздал.
А своим зеленоглазым солдатам он говорит:
— Унесите ворона в туннели!
Солдаты приходят в движение, проносят Ифу мимо Юстуса и кидают её чёрное тело в широкую яму. Камень ударяется о камень, когда она исчезает из виду, после чего солдаты спускаются вслед за ней.
«Лор здесь», — говорю я себе. — «Он здесь».
И хотя нас разделяет гора, я хочу заплакать от облегчения. Сколько времени ему потребуется, чтобы проникнуть сквозь каменные стены, если он превратится в дым?
«Нужна ли ему трещина, чтобы попасть внутрь?.. Но ведь Данте знает, как сделать из него вечного ворона», — вспоминаю я, и моя хрупкая надежда исчезает.
«О, боги. Ему нельзя заходить внутрь».
— У тебя есть десять секунд, чтобы выбросить мой меч или твоя бабушка погибнет, Фэллон.
Ультиматум Юстуса заставляет меня перевести внимание с моей разъяренной пары.
— Десять.
Я смотрю на мокрые щёки бабушки.
— Девять.
Я с трудом сглатываю, но комок, образовавшийся в горле, такой большой, что слюна не проходит сквозь него.
— Восемь.
Зелёные глаза бабушки вспыхивают.
— Семь.
— Стойте! Не трогайте её!
— Шесть.
— Отпустите её, и я выброшу меч.
— Сначала меч, Фэллон. Пять.
Я смотрю на бабушку и выпускаю меч. Он со звоном падает на землю, начинает съезжать вниз и останавливается только тогда, когда ударяется… ударяется…
О череп.
Один из сотни.
Повсюду лежат кости. И среди костей я замечаю тысячи черных мечей — из обсидиана.
— Хорошая девочка.
Я стискиваю зубы.
— Отпустите её, или я не сделаю ни шага вперёд.
Он отбрасывает нонну в сторону так же, как я выбросила свой меч.
Данте делает шаг вперёд и поднимает стальной меч, после чего кивает на яму.
— Сейчас же, Фэл.
С каменного потолка начинает сыпаться пыль, так как сила гнева Лора продолжает сотрясать гору.
— Шевелись, — говорит он. — Или я проткну её сердце этим мечом.
Я бросаюсь вперёд.
— Не трогайте её!
Я обхожу окровавленный кончик меча Данте и иду в сторону ужасного человека, который стоит между мной и упавшей бабушкой.
— Могу я… могу я поговорить с ней одну минуту?
Губы Юстуса приподнимаются.
— Почему нет? Давай.
Я хмурюсь, потому что не ожидала, что он разрешит, а тем более не ожидала от него улыбки. Перевернув бабушку на спину, я замечаю, как переглядываются Данте и Юстус. Мой лоб хмурится ещё сильнее, пока я не опускаю взгляд на нонну.
Я отскакиваю в сторону и поскальзываюсь одной ногой на кости. Упав на землю, я смотрю широкими глазами на светловолосого фейри, которого я чуть не обняла.
Солдат улыбается, и отряхивает свою белоснежную униформу.
— Заклинания шаббианских ведьм это что-то невероятное.
Данте хватает мои связанные запястья, поднимает меня на ноги и приставляет стальное лезвие к моей шее.
— Мириам просто кладезь знаний.
Я думала, что он держал эту женщину в плену, а он работает с ней?
Я, пошатываясь, иду вперёд, а солдат, который выглядел точь-в-точь как бабушка всего лишь секунду назад, выпрямляется, берёт факел из руки Юстуса и стирает капли крови со лба.
Данте возвращает моему деду его меч, и обхватывает меня рукой за шею.
— Я не хочу причинять тебе боль, Фэл, но я это сделаю, если ты будешь сопротивляться.
— Поешь эльфийского дерьма, подонок.
Я резко опускаю голову в надежде впиться зубами в его плоть, но он ожидает этого, потому что сжимает мою шею ещё сильнее и не даёт моему подбородку опуститься ниже его удавки из мышц и костей.
— Я сказал, веди себя хорошо.
Я начинаю хрипеть, когда он подводит меня к яме и тащит меня вниз по крутым ступеням. К тому моменту, как мы достигаем чрева земли, у меня в глазах начинает темнеть, и я дышу так часто, словно только что пробежалась по пустыне Сельвати.
«Фэллон!» — голос Лора взрывается у меня в голове… или в ушах?
Я пытаюсь вырваться из хватки Данте, но конечность короля фейри твердо держит меня.
«Лор?»
Юстус и стражник, который притворялся бабушкой, обходят нас. Зажженный факел прожигает темноту и освещает очередную чёрную плиту.
Юстус хватает мои связанные руки. И когда он подносит ладонь к стене — к двери? — он смотрит на солдата, который притворялся моей бабушкой.
— Смой знаки, когда мы войдём внутрь. Обсидиан ослабит их и не даст превратиться в дым. Порази столько, сколько сможешь, и не забудь окунуть лезвие в кровь ведьмы.
Он протягивает солдату стеклянный сосуд на кожаном шнурке, который мужчина тут же вешает себе на шею.
«Behach Éan?», — кричит Лоркан.
Слёзы прилипают к моим трепещущим ресницам, точно блестки.
«Лор, они ведут меня в туннели».
Я молюсь, чтобы его слова ясно прозвучали в его голове.
«Они оставили только одного солдата, но у него есть доступ к шаббианской крови, и ему приказали её использовать. Уходи от горы! Пожалуйста! Не иди за мной».
«Mo khrà, если ты не хочешь, чтобы я шёл за тобой, тогда не надо было сбегать».
«Я…»
Слово «не» растворяется в воздухе, когда Юстус прикладывает ладонь к чёрному камню, и мы проходим сквозь него.
Сквозь стену!
Стену!
Я резко вдыхаю, когда он отпускает мои пальцы. Я замечаю обездвиженное тело Ифы, которое солдаты Данте тащат по узкому проходу, освещенному факелами, точно тяговые лошади.
— Боги, как же ты на них похожа.
Голубые глаза Юстуса проходятся по каждому миллиметру моего лица, в то время как он проводит ладонью по
