в оромпой); «чекте» (кир.) – ограничение.
И, наконец, слово «корова» – коровай. «Кара» (тюр.) – форма, силуэт. «Кара» – крупные животные (корова). «Каравай» – общеславянское название круглого хлеба. Первоначально это было свадебное блюдо «коровай» – от слова «корова». Встречаются упоминания, что раньше каравай выпекался в форме коровье головы из теста и таким образом символизировал не только корову, но и защитный круг. Сравните: древние булгары называли свои крепостные сооружения словом «кара/мат».
Вполне естественно, что еще в мифологии первобытных охотников, задолго до мироздания ариев с солнечной коровой и задолго до возникновения различных культов солнечных богов, эта жертвенная участь космического солнечного божества нашла свое конкретное олицетворение в образе небесного оленя (лося). Часто его изображали как преследуемого охотником, иногда в сопровождении помощника последнего – собаки с некоторыми чертами индийской Сарамы (адского пса).
О такой охоте по небу мифического тунгусского (эвенкийского) богатыря Мани (см. Арья/Ман – солнечное божество) на гигантского сохатого Хоглена, «укравшего день» (солнце), то есть, об охоте на само зооморфное солнце или вселенную, во чреве которой оно заключено, рассказывает миф, записанный этнографом Ошаровым в долине реки Сым в 1928 году.
«Бежит по небу Хоглен с похищенным днем, гонится за ним Мани. <…> Хоглен каждый вечер похищает с земли день и убегает с ним на небо. Но каждый раз Мани встает на лыжи, ровно в полночь догоняет его, пересекает путь Хоглена стрелами, отнимает у него день и приносит его на землю» (Ошаров М. Сборник материалов по эвенкийскому (тунгусскому) фольклору. Л., 1936).
«Важнейшим моментом весеннего празднества сымских эвенков и было театрализованное воспроизведение мифа о погоне охотника за оленем или лосем-солнцем. <…> Подобно тому, как шаман в ходе своего камлания посещает другие миры вселенной, охотники-эвенки, преследующие космического зверя – лося, бегут по среднему миру, опускаются в нижний мир и поднимаются вслед за своей добычей в верхний мир. Их воображаемая добыча, конечно, не простой реальный лось, а тот же „богатырь Хоглен“ – само зооморфное солнце, умирающее и воскрешающее чудовище, живой зооморфный центр вселенной» (Древняя космогония Сибири: мифологические сюжеты (из творческого наследия академика А. П. Окладникова. Абакан, 2007).
Кстати, «солнечный» олень (лось) известен в хакасском фольклоре под именем «ка» (хак. койб.) – лось, что соответствует по смыслу ведийскому «ка» – Солнцу.
Повторимся, лось древнейших лесных мифов должен был замениться андроновскими скотоводами быком (коровой), а не наоборот.
Весь этот проведенный нами сравнительный анализ означает, что обогащение и наращивание некоторых лингвогеографических названий, мифологических (порой исторических) образов из «Ригведы» происходили в глубине сибирских таежных просторов Юга Сибири.
Если верить нашей версии, путь праариев к пани лежал с запада на восток, т. е. «по оставленному следу» угнанных ими коров. Значит, и они, следуя «Закону» Ирет (Рита, Рота) – божественному пути, проложенному некогда их предками, двигались по направлению восхода солнца, т. е. к народу пани. Даже вывод (выход) коров из пещеры должен произойти «в соответствии с законом», т. е. по закону Риты.
«Поднимайтесь, Пани, как можно дальше!
Пусть выйдут коровы, меняя (свое место) в соответствии с законом».
Выход коров из пещеры «в соответствии с Законом» всегда определялся с востока на запад. Значит, следы священных животных ведут только в одном направлении, т. е. указание на то, что «лучи солнца», зарождаясь с восточных гор Алатау, движутся в сторону Барабы с озером бога Индры – Индер, в индоевропейскую степь сибирских праариев.
Приоткрыв завесу тайны забытых цивилизаций, мы окидываем прощальным взором лишь горизонты многоликой ойкумены. Доставшиеся нам в наследство «оставленные следы» от утерянных коров (солнечных лучей) приведут нас в дальнейшем к новым открытиям. Надеемся, наш вдумчивый читатель найдет в этой книге много интересного и поучительного о таинственных мирах древне сибирских культур.
* * *
Некоторые петроглифические рисунки использованы из книг «Изваяния и стелы окуневской культуры» Н. В. Леонтьев, В. Н. Капелько, Ю. Н. Есин. Абакан, 2006; «Петроглифы Калбак Таша» В. Д. Кубарев. Новосибирск, 2011. Изображения (рисунки, карты-схемы) являются личными работами автора.
