В абсолютной тишине, опустившейся на ристалище, рыцари наконец сшиблись. Копье графа ушло немного в сторону от противника, толпа ахнула – такой опытный воин, каким был сэр Ильдиар де Нот, не мог так глупо промахнуться! Но копье барона также лишь немного скользнуло по вражескому щиту. Рыцари проскакали дальше, словно и не было никакого столкновения.
В это время где-то вдалеке верный Джеймс пораженно застыл, ничего не понимая. Верный сподвижник великого магистра, возможно, единственный увидел, что на самом деле случилось в ту секунду, когда произошел удар. Он успел уловить, как сэр Ильдиар стремительным движением скользнул своим копьем по наконечнику копья противника, немного отклонив его в сторону. Такое могло показаться просто невозможным, но лишь тем, кто не видел множество раз этого воина в бою. Сэр Джеймс прекрасно понимал, что великий магистр мог преспокойно попасть по шлему барона, если уж он сумел совершить такой выпад, требующий необычайного глазомера, ловкости и мастерства. Тогда почему он этого не сделал?
Сэр Ильдиар доехал до конца поля, повернул коня и направил его обратно к стоящей в стороне статуе Дамы Благословения; барон проделал то же самое. Им подали новые копья – старые все же немного оббились.
В сторону Белого Рыцаря полетели насмешки и злые проклятия, что, в общем-то, строго запрещалось уставом турнира, но кто сейчас следил за соблюдением правил, когда весь Гортен, да и приехавшие из других мест настроены против него! В толпе, что окружала уже все ристалище, было яблоку негде упасть, да и если бы кто-нибудь выронил его, то ни за что не решился бы поднять – это грозило бы верной смертью из-за жуткой давки. Ворота обоих лагерей открылись, и народ хлынул в них, даже рыцари вышли из своих шатров под хмурое небо, смешавшись с простым людом, чтобы посмотреть на поединок. Ильдиар лишь на мгновение взглянул на зрителей сквозь прорезь забрала и не смог различить ни одного лица – сплошное многоцветное марево, закутанное в покров начинающегося дождя.
Граф де Нот повернул голову – люди стояли уже по эту сторону ограждения, крики раздавались и за спиной. Рыцарь оборотил коня и увидел толпу, вышедшую из лагеря его противника, сэра Джона. Здесь, казалось, презрением к нему пропитался сам воздух. Стало настолько неуютно, что захотелось поскорее закутаться в плащ так, словно это смогло бы помочь, но длинная накидка белого шелка, налившись влагой, лишь облепила доспехи и лошадиный круп. Граф почувствовал, как пот выступил на спине, впитываясь в поддоспешную стеганку. Нельзя поддаваться всему этому… нельзя! Латная перчатка скрежетнула металлическими суставами, крепче сжимая древко копья. Белый Рыцарь немного наклонил голову вперед и, стараясь не думать ни о чем, кроме застывшего вдали врага, повернул коня к бою. Заиграла труба… шпоры впились в лошадиные бока… копыта звякнули подковами… Скакун перешел в галоп. Белоснежная попона, крытая латами, промокла насквозь, животное недовольно фыркало – дождь был ему неприятен. Могучий черный баронский конь, облаченный в багровую ткань и дорогие золоченые доспехи, неистово ревел, несясь навстречу во весь опор.
В опустившейся на ристалище тишине произошло второе столкновение, но в этот раз граф де Нот был менее удачлив. Копье барона ударило в самый центр щита великого магистра. Черно-красное древко разлетелось вдребезги, а белое и на этот раз прошло мимо. Удар, который должен был быть направлен в шлем сэра Ильдиара, вновь оказался несколько замедленным и отклоненным.
Белый Рыцарь откинулся почти к самому крупу своего животного, чувствительно ударившись поясницей о заднюю луку седла, и, должно быть, только сам Хранн-Заступник защитил графа, не позволив ему потерять стремя.
Всадники вновь отъехали на исходные позиции. Для последнего удара – третьего.
Бремер отшвырнул в сторону обломок копья, и ему поднесли еще одно, Ильдиар также взял новое. В следующий миг после того, как труба провыла в очередной раз, рыцари понеслись друг другу навстречу. Толпы людей застыли в ожидании, даже хвалебные ободряющие крики в адрес барона и изничтожающие вопли в сторону графа де Нота затихли.
Кони скакали, отбивая четкий ритм по каменной дорожке, брызги летели во все стороны. Дождь усилился, стало заметно холоднее. Белый Рыцарь слышал, как кровь стучит в висках, а дыхание превратилось в резкие влажные хрипы. Он то с силой жмурился, то широко открывал глаза, пытаясь разглядеть хоть что-нибудь, но пелена разошедшегося ливня стеной встала в узкой прорези забрала. Ильдиар видел сэра Джона отрывками, будто призрака, то исчезающего, то вновь объявляющегося, но приближающегося все ближе и стремительнее. Рукоять копья немного скользила под стальным налокотником, отчего наконечник все время подрагивал, не в силах закрепиться в одной точке – повторить столь ловко проведенные ранее приемы казалось уже невозможным.
Вода стекала по шлему, наплечникам, впитывалась в плащ, скользила по щиту. Можно было подумать, что на ристалищное поле опустилась ночь, дождь застлал собой все.
Блеснула синяя молния, и ее дерганый, промелькнувший на мгновение отсвет вырвал из окружающей непогоды статую Хранна, застывшего немного впереди и слева, и могучую фигуру противника, слившуюся с конем в каких-то двадцати футах. Наконечник копья с обвившим древко мокрым багровым флажком был уже совсем рядом… Удар в середину щита… Оба стремени потеряны… тусклый гул в шлеме, будто по нему ударили молотом, и твердая земля…
Ильдиар был готов к этому, но удар все же оказался намного сильнее, нежели он ожидал. От падения ужасно болели спина и ребра. Рыцарь отбросил забрало, нужно было дать легким побольше воздуха, но вместо этого в лицо тут же ударили холодные капли, окропляя и без того мокрую кожу, стекая в бороду и усы. Струи дождя катились по забралу, попадая в глаза. Ильдиар с трудом повернулся на бок. Кажется, он ничего себе не сломал, что странно… но все тело превратилось в одну сплошную ссадину. Белый Рыцарь с трудом вынул из ножен свой меч, упер клинок в землю и с его помощью поднялся на ноги. Теальский барон, направивший к нему коня, не замедлил спешиться и обнажить оружие. Его шлем был отворен, а на лице легко читалось неприкрытое удовлетворение – все шло согласно плану, и две минувшие неудачи нисколько его не тревожили.
– Ваши копья преломлены, благородные сэры! – воскликнул герольд в шахматном плаще, подъезжая к рыцарям на своем великолепном белом скакуне. – Если вы не считаете это удовлетворением вашего спора, извольте продолжать поединок пешими.
Ответом ему был почти одновременный глухой стук опускаемых забрал.
Сэр Джеймс подбежал к статуе Хранна и подобрал упавший в грязь повод коня своего предводителя; баронского скакуна повел прочь молодой паж.
– Вы заставляете рыцарей прислуживать вам в качестве оруженосцев? – презрительно бросил лорд Бремер Ильдиару; плечи сэра Джеймса вздрогнули, и он обернулся. – Я так понял, что весь ваш орден, граф, у вас на посылках…
Белый Рыцарь промолчал, но молодое красивое лицо сэра Джеймса исказилось гневом:
– Следите за языком, барон, если не хотите драться еще и со мной! А после и со всеми святыми братьями, если не захлебнетесь раньше водой из какой-нибудь лужи на этом поле.
