Ознакомительная версия. Доступно 29 страниц из 144
Тяжелое серое небо обагрилось отсветами огня. Похоже, кто-то перепутал здание магистрата с гигантской праздничной свечой — оно было охвачено ревущим пламенем. В окнах лопались стёкла, валили седые клубы дыма. А вокруг суетились бригады пожарных в красных шлемах и защитных костюмах.
Чуть поодаль пасся рогатый первобытный ужас. Стоило его спугнуть — и под диафрагмой у тебя сворачивался противный горячий клубок. Жёг изнутри, как вынутая из костра головешка, гнал в гущу событий и толкал на необъяснимые поступки.
На Юлиану налетел какой-то чумазый паренёк — в прожженной до дыр одежде и c горящим взглядом.
— Да здравствует революция! — хрипло возвестил он. Отдавил Юлиане ногу и даже не извинился.
«Вот и свершилось, — подумала она. — Всё как предрекла Пелагея, основываясь на показаниях бездны».
— Эй! — Она ухватила паренька за дырявый рукав куртки. — Там внутри что, Грандиоз?
— Ага. Заседает, — подтвердил тот и оскалился сумасшедшей улыбкой в двадцать семь с половиной зубов. — Точнее, заседал. Хе-хе! Славные выйдут окорочка!
Выдернув рукав из окоченевших пальцев Юлианы, парень побежал прочь. По воздуху от здания пронеслась жаркая волна, и в нос ударил запах гари. Под ногами, на люке канализации, таял побуревший снег.
Юлиана приставила ладонь козырьком ко лбу, силясь разглядеть базарную площадь. От дыма слезились глаза, но ей всё же удалось увидеть, что площадь оцеплена вместе с ближайшими к магистрату постройками.
Другой на ее месте уже повернул бы назад, доложил Пелагее обстановку (мол, продуктов не достать, пожар) и завалился на печку, баклуши бить. Но Юлиана решила, что класть зубы на полку рановато. Не настолько она безответственная и черствая, чтобы обрекать друзей на голод в морозную пору.
Что если попытать счастья в городских лавках? Вдруг посреди всех этих массовых волнений и беспорядков удастся урвать бесплатной снеди?
— Что ж, сделаем крюк, — сказала она прыгающему по насту воробью. — Вперед! Где наша не пропадала!
Воробей лозунга не оценил. Издав пронзительное «чирк-чирик!», он взмахнул крылышками и улетел по направлению ветра. Туда же, подальше от горящего магистрата, текли потоки людей.
Где-то гудели колокола. Неуклюжие дирижабли волокли по небесной тверди свои раздутые животы. Серый город, грубо отшлифованный напильником, никак не мог прийти в себя и поверить в происходящее.
Ветер донёс до Юлианы обрывки встревоженных речей, криков и подпаленных газет. На один газетный обрывок она наступила нарочно: под сапогом бумага тотчас намокла и потемнела, мелкие буквы слились с фоном. Только уверенный жирный заголовок по-прежнему гласил, что Сельпелон охвачен серией забастовок и возмутительных поджогов. Ниже красовалось черно-белое объявление о скидках на овощи.
Юлиана двумя пальцами брезгливо подняла обрывок из лужи, кое-как разгладила и прищурилась: улица Фабричная, дом пять, корпус «А».
— Думаю, разберусь, — сказала она себе. — А если не выйдет, спрошу направление у добрых людей.
Вопрос состоял лишь в том, кого считать добрыми людьми. В их число явно не входили водители пароэкипажей. Как только Юлиана выскочила на проезжую часть в неположенном месте, дорожку на ту сторону ей вымостили многоэтажной руганью и рассерженным кряканьем рожков.
Отирающихся по углам попрошаек в вонючих лохмотьях также следовало исключить. Они смотрели голодными глазами, протягивали грязные трясущиеся руки и производили впечатление полной невменяемости. К таким только подойди: на клочки порвут. Чем не последователи Мерды?
Перепрыгивая через подтаявшие сугробы, Юлиана чувствовала себя невероятно самостоятельной и отважной. Казалось, ей по плечу любая преграда. Как будто не за овощами — на великий подвиг идет.
Стрелка внутреннего компаса сбилась и начала дико вращаться, едва Юлиана очутилась на Фабричной улице. Вырвавшись из потаенных глубин сознания, страх впился в сердце иглой ехидны. Язык пристал к нёбу, а затылок точно тисками сдавило.
Концентрация агрессивно вопящих людей на метр квадратный здесь прямо-таки зашкаливала. Рабочие пришли в ярость и разбушевались. Несложно догадаться, по какому поводу: жалованье им сократили, количество трудовых часов увеличили, а обеденный перерыв урезали до получаса. Тут и от меньшего рассвирепеешь.
Но ладно бы они бастовали, как порядочные граждане. Скромненько, с плакатами, озвучивая условия по громкоговорителю. Так нет же: в ход пошла грубая сила. Без жандармов не обойтись.
Выстроившись в шеренгу, потные усатые жандармы сдерживали рабочих щитами и дубинками. А затем грянул взрыв.
Вспышка ударила по глазам, и Юлиана, скрипнув зубами, зажала уши. Вдоль позвоночника прокатились импульсы сильного жара.
Это ведь сон, всего лишь кошмарный горячечный бред, разыгравшийся на почве авитаминоза! На самом деле она лежит под пледом, в теплой кроватке, а рядом Киприан. Он защитит, отведет беду, развеет глупые сны…
Малодушная попытка бегства от правды была обречена на неудачу. Плоды фантазии перезрели, треснули и закапали кровавым соком, бросив Юлиану в объятия жестокой, неприветливой действительности.
Кто-то чересчур сообразительный швырнул в толпу дымовую шашку, и улицу мгновенно заволокло непроглядной завесой грязно-желтого слезоточивого тумана. Туман протянул свои уродливые лапы к Юлиане — она отступила на шаг. Затем еще на шаг. Пойдешь вот так за овощами, зазеваешься — и сам ненароком превратишься в овощ.
Судя по всему, бунтующая народная масса в облаке тоже во что-то превратилась. Если точнее, в слепое многоглавое чудище. Оно загрохотало по мостовой десятками кованых подошв, заголосило на разные лады — и Юлиану пробрало до дрожи. Да ее же сейчас затопчут!
Страх сомкнулся над головой, как толща мутной болотной жижи. Гул всё нарастал, а ноги сделались ну точно ватные: не двинуться, не сойти с места.
Киприан возник из ниоткуда. Черные полы одеяний рассекли воздух, отгородив Юлиану от обезумевшего мира. Запах корицы и опавших листьев, крепкие руки, близкое дыхание, от которого вот-вот утратишь рассудок.
Ей достало сил, лишь чтобы оттолкнуться от дна и выплыть на поверхность своего страха. Дома, тротуар, фонари, еще не проглоченные туманом, — всё смазалось, крутанулось волчком и замерло.
Их глаза очутились на одном уровне: прозрачно-янтарные напротив замшево-серых. За спиной у Юлианы деревянная стена какой-то хлипкой пристройки. В груди печёт. Толпа — яростная, шумная — проносится мимо, не разбирая дороги. Острая резь в глазах, веки сжимаются, и слезы начинают против воли литься бурным потоком.
— Ну что? Домашний арест закончился и пришла пора влипнуть в новый переплет? — с горчащей насмешкой поинтересовался Киприан, вжимая ее в стену.
Прослойка воздуха между ними наэлектризовалась и завибрировала от напряжения. Сердце Юлианы тревожно толкнулось в ребра. А в следующий миг обоих с треском и скрежетом поглотила пыльная тьма.
Ознакомительная версия. Доступно 29 страниц из 144
