Ознакомительная версия. Доступно 24 страниц из 118
Но мы помнили гвардейское правило: если расчет обнаружил себя, на старой позиции оставаться нельзя. Перетащили пулемет в другой отсек дома. Фашисты опять подготовились к атаке. Очевидно, для гарантии забросали здание фаустпатронами. Мы молчим. А когда противник кинулся в нашу сторону, изрешетили его пулеметными очередями. Гитлеровцы оставили много трупов. Но в бою ранены Колесников и подносчик патронов. Ложусь за пулемет. Враг опять атакует, веду огонь, но в это время кончились патроны. Положение отчаянное. Немцы лезут к нашему укрытию. У меня под рукой всего шесть гранат. И вдруг вижу; наш раненый командир поднимается, кладет в карман гранату и, выйдя из укрытия, бежит навстречу фашистам. Немцы на несколько секунд прекратили огонь, видимо полагая, что советский воин бежит к ним, чтобы сдаться в плен. А я лежу за умолкшим пулеметом и вижу, что Колесников уже едва передвигает ноги, шатается, держится за грудь.
Еще две-три секунды – и из-за угла наперерез Колесникову бросились три фашиста. Дыхание у меня перехватило. И тут же раздался взрыв. Фашисты, не успев схватить нашего израненного командира, взлетели на воздух. Погиб и Колесников, уничтожив трех гитлеровцев».
Разве можно без волнения читать эти строки из политдонесений, ставшие в наши дни далекой историей? Перелистывая дальше страницы, я находил все новые и новые эпизоды, показывающие беспредельную преданность советских воинов нашей партии, советскому пароду, своим гвардейским знаменам.
Вот строки, посвященные сержанту Прижимову, человеку непревзойдённой храбрости, которого можно поставить в один ряд с такими героями, как Лавриненко, Самохин, Бурда, Подгорбунский. Обычно он выполнял самые трудные и ответственные задания. Нужно тщательно разведать, что делается у противника, взять «языка» – посылали на задание сержанта Прижимова. Во время одного из боев танковое подразделение подошло к железнодорожному вокзалу. Фашисты встретили наши машины ураганным артиллерийским огнем. Танкисты остановились и открыли огонь с места. Однако стоять долго – значит быть расстрелянными гитлеровцами. Надо выяснить, откуда бьет артиллерия врага и подавить ее. С таким заданием направился гвардии сержант Прижимов с группой бойцов. Пробираясь железнодорожными путями, Прижимов увидел вражеский бронепоезд. Не иначе, как он вел огонь по нашим танкам. Прижимову удалось незамеченным проникнуть в бронепоезд. Очередями из автомата и гранатами прикончил отважный гвардеец команду бронепоезда, а затем навел одну из пушек на притаившуюся недалеко немецкую пехоту и открыл по ней огонь. Воспользовавшись этим, наши танкисты ворвались на железнодорожный вокзал и захватили его почти без потерь.
Однако вернемся к рассказу о боях в центре Берлина. В последних числах апреля гитлеровское командование предприняло лихорадочные попытки деблокировать город. Три группы пытались пробиться на помощь осажденному Берлину: с севера – генерала Штейнера, с запада – Венка, с юго-востока – франкфурт-губенская группировка. НЬ все они были или разбиты, или полностью уничтожены.
Еще 25 апреля 5-я гвардейская армия генерала Жадова, входившая в состав 1-го Украинского фронта, на Эльбе встретилась с 1-й американской армией. Таким образом, территория фашистской Германии, как, впрочем, и ее вооруженные силы, оказалась разрезанной на две части. Положение берлинского гарнизона стало катастрофическим.
Как же шли боевые дела у моих танкистов?
28 апреля корпус Бабаджаняна во взаимодействии с 9-м стрелковым корпусом 5-й ударной армии, наступавшим с востока, полностью очистил от противника Ангальтский вокзал. Корпус Дремова с соединениями 8-й гвардейской армии наступал в северо-западном направлении навстречу 3-й ударной армии, выходившей в район рейхстага.
В этот день вечером мне позвонили из штаба фронта и предупредили; по рейхстагу огня не открывать, к нему уже вышли части генерал-полковника В. И. Кузнецова.
Обидно, конечно, что честь водрузить Знамя над рейхстагом досталась не нам, но, с другой стороны, мы радовались каждому успешному шагу наших товарищей навстречу победе.
29 апреля я поставил командирам корпусов последнюю задачу: И. Ф. Дремову во взаимодействии с частями 8-й гвардейской армии захватить зоологический сад, А. X. Бабаджаняну – Потсдамский вокзал и имперскую канцелярию. Оба корпуса к 1 мая должны были соединиться с частями армии Кузнецова и Богданова. С верхнего этажа полуразрушенного здания, в котором находился мой КП, уже видны Бранденбургские ворота – рубеж нашей встречи с боевыми товарищами.
На этом КП мы находились несколько часов, имея возможность просматривать близлежащие районы. Но черная пелена дыма постепенно застлала все вокруг. Пришлось переместиться ближе к зоологическому саду – к одной из последних точек нашего берлинского штурма.
Шалин, Никитин, начальник артиллерии армии генерал Фролов не знали отдыха. Особенно много забот у И. Ф. Фролова. Ему приходилось то и дело перенацеливать артиллерию с одного объекта на другой, а у Шалина и Никитина – бесконечные уточнения приказов, распоряжений.
29 апреля, когда штаб армии переместился ближе к зоосаду, пришло донесение из 19-й гвардейской механизированной бригады, сражавшейся с гитлеровцами на Урбанштрассе. Эта улица как раз и вела к городскому зоологическому саду. Один из батальонов бригады прорвался на близкие подступы к этому объекту. Дальше наступление приостановилось. Немецкие фаустники и автоматчики, засевшие в домах, поставили на пути гвардейцев мощную огневую завесу. Командующий артиллерией немедленно обрушил на эти здания огонь всей артиллерии. Но сопротивление гитлеровцев не ослабевало. Нужно было предпринять какие-то другие меры.
Первое слово, как всегда, за разведкой. Гвардии старшина Никаноров с разведчиками Ивановым, Апанасюковым, Добровольским вызвались пробраться в одно из зданий, занятое фашистами, огонь из которого особенно досаждал нашим штурмовым группам. Укрываясь среди развалин, разведчики проникли в дом и как снег на голову свалились на фашистский гарнизон.
Опорный пункт гитлеровцев умолк. Танки батальона продвинулись по Урбанштрассе еще на 100–200 метров.
Никаноров с разведчиками, очистив здание от фашистов, поспешил за мотострелками. На пути старшина увидел наш танк, застывший неподвижно среди улицы. Из его люка шел дым, пробивалось пламя. Судя по всему, экипаж тридцатьчетверки погиб. Надо спасти хотя бы машину.
Но к танку не подойдешь. Его держат под огнем немецкие автоматчики, засевшие неподалеку. Никаноров приказал разведчикам Апанасюкову и Добровольскому завязать с фашистами перестрелку, отвлечь на себя их внимание.
Прием удался. Завязалась отчаянная перестрелка. Гитлеровцы танк оставили в покое. Тогда Никаноров и Иванов бросились к нему через улицу. Иванов забрался в люк и погасил пламя внутри машины, проверил агрегаты. Оказалось, что танк поврежден лишь частично. Мотор и ходовая часть в порядке. Отважный старшина сел за рычаги управления и вывел тридцатьчетверку из зоны обстрела.
Прошу радиста соединить меня с Бабаджаняном. Начальник штаба полковник Веденичев докладывает, что Бабаджанян принял решение наступать не только по земле, но и под землей – тоннелями метро. Штурмовые группы ведут тяжелые бои за каждый дом. Однако от попытки прорваться к имперской канцелярии по тоннелям метро Бабаджаняну пришлось отказаться: Гитлер приказал открыть шлюзы на Шпрее, и в тоннель хлынула вода.
Ознакомительная версия. Доступно 24 страниц из 118
