то, скорее всего, это произойдет скоро. Он не захочет заставлять Безликих ждать. Они этого не потерпят. — Он посмотрел на Деластро. — Вы знаете, что задумал Маркетта?
— Вы напрасно тратите время, Гардова.
Лукан ухмыльнулся:
— По-моему, это звучит как да.
— Я никогда не нарушала контракт и не предавала доверие клиента, — ответила Деластро, и в ее тоне снова зазвучали резкие нотки. — Никогда. И я не собираюсь начинать это сейчас.
— Даже для того, чтобы вернуть Топаза?
— Я пришла сюда, чтобы заключить сделку. Я мог бы использовать девочку в качестве разменной монеты, но я отпустила ее, чтобы продемонстрировать свою добрую волю. Я сделала вам щедрое предложение, а взамен получила только вашу детскую агрессию. Мое терпение на исходе.
— Честно говоря, это вы выдвигаете требования под прицелом арбалета...
— Хватит! — Когда лицо наемницы потемнело, Лукан подумал, что зашел слишком далеко. Он напрягся, сердце бешено колотилось, ожидая услышать звон арбалета. Вместо этого женщина просто посмотрела на него, но если бы взгляды могли убивать, он был бы уже мертв несколько раз. — Мне следует просто убить вас и покончить с этим.
— Если ты это сделаешь, то не получишь своего сына обратно, — крикнула Блоха.
Все в комнате посмотрели на нее.
— Блоха, — предостерег ее Лукан, подняв руку, — неужели ты не можешь помолчать...
— Разве ты не видишь? — требовательно спросила девочка, отворачиваясь от Ашры, когда воровка попыталась прикрыть ей рот. — Они выглядят одинаково! У них одинаковые носы и одинаковые заостренные подбородки.
Лукан посмотрел на Деластро, отмечая резкие черты ее лица и небольшие шрамы, которые были признаками ее профессии. Он попытался представить себе лицо Топаза, но не смог вспомнить ничего, кроме оливковой кожи и темных волос — по крайней мере, они у него были общие с предводительницей наемников, но этого было недостаточно, чтобы говорить об общей крови. Деластро, тем временем, смотрела на Блоху так, словно сожалела, что убрала клинок от горла девочки. Затем, когда молчание затянулось, женщина сняла напряжение самым неожиданным образом: она улыбнулась.
— У тебя зоркий глаз, девочка, — сказала она с едва заметной усмешкой. — Но ты ошибаешься, Топаз мой племянник, а не сын. Моя профессия никогда не предполагала материнства. — Она вздохнула, как будто внезапно устала от этого противостояния, и на мгновение Лукан увидел перед собой совершенно другую женщину — ту, которая слишком много повидала в мире, утратившем свой блеск некоторое время назад. — То, что мы делаем для семьи, а?
— Мне об этом рассказывать не надо, — ответил Лукан. — Помогите мне заполучить Клинок Сандино, и вы сможете вернуть своего племянника.
— Тридцать лет, — пробормотала Деластро, сжав губы в тонкую линию. — Тридцать лет, ни разу не обманув доверия работодателя. На этом факте я основывала всю свою репутацию. Теперь она будет лежать в руинах. Превратится в пыль.
— Разве это такая высокая цена за жизнь?
— Думаю, что нет. Не тогда, когда это кровь. Но все равно больно. — Она убрала клинок в ножны и села за стол. — Дайте мне выпить.
Лукан ухмыльнулся:
— Какой яд вы предпочитаете?
— Достаточно крепкий, чтобы избавиться от неприятного привкуса во рту.
— Давайте посмотрим. — Лукан вытащил пробку из бутылки без этикетки и понюхал. — Черт возьми, этот запах может смыть практически все, что угодно. — Он наполнил два бокала. — Ашра? — Воровка покачала головой, не сводя глаз с двух женщин, которые все еще держали арбалеты наготове.
— Я возьму один, — сказала Блоха.
— Нет, не возьмешь. — Лукан вернулся к столу и сел напротив Деластро. Он пододвинул к ней бокал и поднял свой. — За ваше здоровье. — Он снова ухмыльнулся. — Это не то, что я собирался сказать, когда вы появились в дверях.
— И за ваше, — ответила женщина, скривив губы, — но я все еще подумываю о том, чтобы всадить в вас болт, когда все это закончится.
— Не похоже на акт доброй воли.
— Хватит, — хмуро ответила Деластро, поднимая стакан. — Давай покончим с этим грязным делом. Я помогу вам достать Клинок Сандино. Взамен вы отдадите мне Топаза — живого и невредимого. Договорились?
— Договорились. — Если он все еще жив. И если Писец согласится его отдать.
Наемница пристально посмотрела на него, выискивая любые признаки лжи.
— Прекрасно, — наконец сказала она, одним глотком выпив ликер. — Маркетта перевозит Клинок сегодня вечером. Он распорядился доставить его в герцогский дворец в карете, и моя команда будет его сопровождать.
— Значит, Клинок будет в вашем распоряжении?
— Да, но я не могу просто его отдать. Маркетта хранит клинок в шкатулке Фаэрона, которую можно открыть только с помощью правильного кода.
— Которым, я полагаю, он с вами не поделился.
— Его доверие ко мне не простирается так далеко.
— Тогда мы просто заберем всю шкатулку целиком. Должен же быть способ ее открыть.
Деластро покачала головой.
— Не сработает. Шкатулка небольшая, — она нарисовала в воздухе грубую фигуру, — но она неестественно тяжелая. Чтобы поднять эту чертову штуку, нужны четыре человека.
— Семь кругов ада, — пробормотал Лукан, потирая переносицу. Почему все должно быть так сложно? И почему в этом всегда замешан чертов Фаэрон. — Расскажите мне об этом коде — как он работает?
— В крышке шкатулки пять стеклянных панелей. Каждая из них светится своим цветом. Чтобы открыть шкатулку, нужно нажать на четыре панели в правильном порядке. Если ошибиться в последовательности...
— Дайте мне угадать, — перебил ее Лукан. — Произойдут плохие вещи. Я уже был на неправильном конце фаэронской реликвии. — И, надеюсь, больше никогда не буду.
— Тогда вы понимаете, что играете с огнем.
— И со всем остальным. — Он сделал глоток ликера. — Есть ли кто-нибудь, кроме Маркетты, кто знает код?
Деластро забарабанила пальцами по столу:
— Если подумать, то есть. Понтифик.
Лукан нахмурился:
— Значит, Маркетта не доверяет вам, но доверяет этому бесхребетному идиоту?
— У Маркетты, как правило, развязывается язык после нескольких бокалов вина. Он упомянул, что понтифик каким-то образом обнаружил код и с удовольствием поддразнивал его по этому поводу. Это закончилось, когда Маркетта рассказал ему обо всех возможных способах его смерти, если тот когда-нибудь раскроет секрет.
— Значит, если мы сможем как-то подобраться к нему поближе, — задумчиво произнес Лукан, — и найти способ заставить его заговорить...
— Это невозможно, — покачала головой Деластро. — Понтифика слишком хорошо охраняют.
— Я позабочусь об этом, — ответила Ашра с задумчивым выражением лица. — Я могу подобраться к нему поближе. Заставить
