и сестра, – сам не зная почему, Артём вдруг сказал правду.
– За то, чтоб ты к ним вернулся, – он выпил залпом до дна, и Артём выпил так же, на одном дыхании.
– Идём.
– Куда?
– На улицу.
Дверь открылась, и они вышли в ночь по скрипучим ступеням.
– Этого я забираю, Степан, – походя бросил Янычар украинцу.
Он открыл машину, кивнул Артёму на переднее сиденье.
– Вы поосторожнее с ним… – начал говорить Степан, но Янычар оборвал его.
– Без тебя знаю.
Он вёл машину уверенно и твёрдо, совсем не было заметно, что выпил коньяка.
Некоторое время они ехали молча.
– Скажешь, где остановить. Где тебя удобнее будет высадить.
Артём кивнул, и опять наступила тишина, только кузнечики стрекотали в степи. А впереди уже росла полоса рассвета, короткая майская ночь катилась к утру.
– Янычар, – позвал Артём, впервые произнеся вслух позывной своего спутника.
– Да? – тот оторвался от дороги.
– Ты говорил про одного человека…
– Да, – ответил Янычар. – Его позывной Грей. Вы знакомы?
– Нет, – к счастью, и это было правдой.
– Я не смог ему помочь. Но ты скажи в Донецке, что он жив.
«У Грея мать в Макеевке», – вспомнились слова Советника.
– Он в тюрьме СБУ, – пояснил Янычар, – Я не смог ничего для него сделать. Я смог только сделать так, чтобы назад вернулся ты. И я не знаю, откуда уходит информация, но уходит она из Донецка, понимаешь?
– Понимаю.
Артём попросил остановить машину за пару километров до того места, где его должны были встречать. Дальше он решил идти через степь один – так будет лучше для всех.
Было уже почти совсем светло. До начала референдума оставалось чуть больше суток.
– Что ж, Миша, давай прощаться. Удачи тебе.
Он во второй раз протянул руку, и на этот раз Артём крепко пожал её.
– Постой, погоди минутку. Во-первых, я не Миша, меня зовут Артём.
– Это совершенно неважно, – усмехнулся собеседник.
– Тогда ты мне тоже скажи. Я так и не понял, кто ты есть?
– Я-то? Янычар я, товарищ. Кто такие янычары, помнишь из истории?
Артём смутился. Меньше всего он ожидал сейчас экзамена по школьной программе.
– Не очень. Турки какие-то, что ли, но не скажу даже в каком веке.
– Не совсем так. Это были славянские дети, которых турки отбирали у родителей и выращивали из них турецких солдат, а потом использовали в войнах против славянских народов.
Теперь Артём припомнил, это был, кажется, седьмой или восьмой класс, когда улица влекла его уже гораздо больше, чем учёба.
– А ты-то здесь причём?
– Ладно, – Янычар приобнял его, – счастливого тебе пути. Береги себя. Я и так сказал тебе слишком много.
Он сел за руль, развернулся и поехал назад, не оглядываясь. А Артём, сжимая рукой в кармане пуговицу с флешкой, пошёл на восток.
Глава седьмая
Калныньш позвонил Дэну неожиданно, когда тот был за рулём.
– Уже не спишь?
– Ещё не сплю, – ответил Дэн.
– Я тоже ещё не ложился, – сочувственно ответил Калныньш, поглядывая на часы, стрелка которых указывала на семь утра. – Можешь пару часов вздремнуть, но будь на связи, можешь понадобиться. Это ничего, сейчас самые тяжёлые дни, переломим ситуацию, и станет легче. Не до зимы же это всё будет тянуться…
Они обсудили ещё несколько вопросов. Прижимая трубку к уху, Дэн рулил одной правой, потом так же парковался и выходил из машины.
– Слушай, – вдруг спросил напоследок Калныньш, словно вспомнил внезапно, – а что с тем сепаратистом, которого взяли вечером? К кому он шёл на связь, удалось что-то выяснить?
– Твои люди страдают шпиономанией, Марк, – лениво ответил Хантер, – взяли малолетнего алкоголика из шахтёрского посёлка и раздули истерику. Я его допросил, ничего он из себя не представляет.
«Леся, конечно, дура, а где ж прикажете кадры брать…»
– Ну и хорошо, – махнул рукой Калныньш, – слушай, а ты всё-таки уверен, что этот парень не врёт? Может, мне его самому допросить?
– Ты б раньше предупредил, что он нужен, – отозвался Дэн, опираясь спиной на металлический корпус автомобиля и чувствуя, как стекают под кителем струйки пота, – я его уже в расход отправил. Чтобы не болтал лишнего.
Он старался не дышать, чтобы его дыхание не было слышно в мембране.
«Я надеюсь, очень надеюсь, что этот парень добрался благополучно».
– Ладно, – ответил наконец Калныньш, – всё правильно сделал. Отдыхай.
И отключился.
– Пан офицер, – осторожно полюбопытствовал Степан, – а куда его, сепаратиста этого?
– Шлёпнул, – безразлично ответил Дэн, не удостаивая украинца чести повернуться к нему лицом.
Потом он долго лежал с открытыми глазами и не мог заснуть, несмотря на усталость и бессонную ночь, не отпускало нервное напряжение, и забыться ему удалось всего на несколько часов перед тем, как около полудня разбудил очередной звонок шефа…
Зима. Снежки. Варежки.
* * *
Артём же, напротив, чувствовал только усталость и ничего, кроме усталости. Он провалился в сон ещё в машине, везшей его в Донецк, сначала отвечая невпопад на вопросы обеспокоенного водителя, а потом и вовсе перестав реагировать на обращённые к нему слова.
Перед зданием ОГА он заставил себя встряхнуться, вдохнул утренний воздух и пошёл по ступеням наверх.
В кабинете Советника ещё горел свет, видимо, он не гас всю ночь.
Кого он не ожидал увидеть в этом крыле здания, куда приходили лишь по служебной необходимости,
