ломаю?
Юрий Воронов, 13 лет. Ленинград, 1942 год.
Разве такое забывается? И не случайно, что слово «немец» в послевоенном лексиконе олицетворяло всё самое худшее, что есть на земле.
Русский солдат принёс на германскую землю освобождение от коричневой чумы. Он сам мечтал о том, чтобы за фейерверком победы последовала эра всеобщей свободы. История предпочла развиваться иным путём. Но разве можно обвинять в этом солдата-освободителя с Красным знаменем? Трудно согласиться и с нашим собственным первым российским президентом, в своё время заявив-
шим на весь мир, будто во Второй мировой войне не было ни побеждённых, ни победителей
Ах, как тяжело было начинать всё сначала! В мире свирепствовала холодная война, диктовавшая жёсткие правила поведения. Понадобилось целых десять лет, прежде чем после поездки канцлера Аденауэра в Москву лёд взаимного недоверия дал первые трещины. Да и потом долгое время обе стороны никак не находили сил, чтобы возвратиться на проторённый автобан, предпочитая блуждать по грунтовым просёлочным дорогам.
Наконец в 70-е совместными усилиями мы вроде бы нащупали выезд на главную магистраль. Восточная политика Вилли Брандта, лозунг «изменения путём сближения», Московский договор, Брежнев врезается в дерево на только что подаренном ему «Мерседесе», перестройка, горбимания, восстановление германского единства, Ельцин дирижирует оркестром на церемонии прощания с Западной группой войск, расширенный десант германских промышленников в Россию после развала Союза, создание германо-российской торговой палаты и многие-многие другие картинки нового взаимодействия – нам есть что вспомнить!
Спустя семь десятилетий по завершении самой кровопролитной войны Россия и Германия явили миру образец исторического примирения двух государств и народов. Термин «немец» приобрёл совершенно другое звучание. Для большинства россиян ваша страна представляет собой территорию мира, спокойствия и благополучия. Германия становится всё более социалистической, Россия, напротив, – капиталистической, так что расширяется и общий знаменатель нашего взаимодействия.
Жаль только, что вы, немцы, не даёте возможности убедиться в вашем миролюбии миллионам россиян. Вы принимаете всё новые армии соискателей германского гражданства без паспортов и средств к существованию, а русский человек, желающий на пару дней посетить Мюнхен и потратить на Октоберфесте честно заработанные в своём отечестве пару сотен евро, вынужден искать терни-
стые пути для получения визы да ещё выслушивать строгий допрос юноши-пограничника в аэропорту
Мы знаем, что Берлин – не из лёгких партнёров. Наверное, вы вправе высказать аналогичное мнение и о ваших русских друзьях. Увы, времена рукопожатий как основы договорённостей ушли в прошлое. Эра романтики уступила место тому, что весь мир называет немецким словом «реальполитик». Мы не собираемся заниматься нравоучениями относительно ваших новых обычаев и традиций, хотя они вызывают немало вопросов. Дай Бог вам оказаться правыми в собственных решениях, демонстрирующих высшую степень толерантности и человеколюбия. Но нам, скажу прямо и честно, очень не хотелось бы, чтобы в цунами глобализации Германия к концу текущего столетия утратила свой уникальный облик. Иногда кажется, что вам всё равно и ваша страна меняется на глазах.
В числе тех, кто в своё время осмелился ступить на русскую землю, был и наш концерн. В начале XX века он представлял собой небольшую фирму. Но её основатель Вильгельм Шпрингдерхаузен придерживался твёрдого мнения, что Россия – страна будущего. Так и произошло, хотя и с опозданием на сто лет. И вот теперь мы горды тем, что наша работа в России способствует росту и российской экономики, и прибыли концерна.
Поэтому я хотел бы обратиться с призывом к тем многоуважаемым участникам предпринимательского сообщества Германии, которые всё ещё раздумывают, стоит ли им устремлять свой взор на Россию, последовать нашему примеру. Многие из коллег сегодня склонны придерживаться другого мнения. Они говорят, что обстановка не благоприятствует их появлению в Москве. И виноваты в этом не только санкции. Сама Россия включила заднюю скорость и возвращается в то незавидное прошлое, когда о права человека вытирали ноги и повсюду искали врагов народа в качестве главной преграды на пути страны в светлое будущее. «Не хотим, чтобы рано или поздно и нас объявили вредителями и иностранными агентами».
У такой точки зрения, дорогие друзья, наверное, тоже есть право на существование. Но кто не рискует, тот не пьёт шампанского. Спешите, коллеги! Лучше поздно, чем никогда. Из соединения двух замечательных слов «руссиш» и «дойч», заверяю вас, может получиться весьма успешная семейная история. Россия и Германия – это две половинки одного большого целого, две составные части неделимого круга европейской христианской культуры. Самой судьбой им суждено соединяться воедино и, более того, по мере возможности срастаться.
Благодарю за внимание.
Глава XXIV
Два года назад, когда обе ветви Селижаровых-Шпрингдерхаузенов снова породнились, молодожёны Тоня и Кристиан решили разбить полагающийся в таких случаях медовый месяц на два этапа.
Первую часть провели в тропиках, на чудесном острове Маврикий. Там они вдоволь насладились свежайшими дарами моря, к которым обычно тянет живущих в континентальном климате, и нежной лазурной волной Индийского океана. Но в памяти запечатлелось другое – поблизости от дорогущего отеля их чуть было не ограбили и едва не зашибли местные бандиты. Поэтому на будущее они зареклись пускаться в путь на поиски экзотики где-то у чёрта на куличках.
Что бы ни говорили, а Европа с её северными берегами Средиземноморья и прилегающими Болеарами и Канарами по-прежнему выдержит любую конкуренцию, и не только по части отдыха. Так что, судя по некоторым замерам, навеянный философией Освальда Шпенглера закат старого света, который давно снится кремлёвским и иным мечтателям, забрезжит ещё не скоро.
На вторую половину первого месяца супружества молодые, неожиданно для всей семьи, отправились на тверскую землю. Тоня и Кристиан запоем прочли единствен-
ный экземпляр семейной летописи, начатой прапрадедом Максом, дополненный прадедом Буркхардтом и прабабушкой Диной, и даже заучили наизусть некогда хорошо знакомые, а затем подзабытые названия – Занеможье, Кудыщи, Осташков, Селигер.
Решили сделать то, к чему призывал патриарх, – наведаться к корням и продолжить повествование об истории семьи. Ведь жутко интересно – взглянуть на те же ландшафты, но век спустя. Может быть, через очередное столетие их потомков тоже потянет на места, откуда берёт начало фамильная сага.
Поезд Москва – Осташков, курсировавший многие годы по Октябрьской железной дороге, отменили. Добираться до озера и примостившегося на его берегу пустеющего города стало немножко мудрёно, но забавно, надо на перекладных. Как в 1930 году прапрадеду Максу, так и его потомкам спустя три четверти века пришлось делать пересадку в Бологом, на
