это. Живёте теперь там. Никаких работ вам не будет. Вы же этого хотели?
— А нас за что? — плаксиво затянули мелкие.
— За интриги! — коротко рубанул я. — Сами знаете за что. Вас ещё за прошлый раз, когда вы Валеру подставили, наказать нужно было, но на тормозах спустили. А вы не успокаиваетесь. Так что — заслужили.
— А как же… — недоуменно протянула Чупа, но я не дал ей закончить.
— А никак! Доступ в Малиновку вам закрыт. Никаких фильмов и бесплатной кормежки. Добывайте себе сами всё…. Минимум, две недели. Зато и работать вас никто не будет заставлять. Вы же этого хотели? Отдыха? Вот и наслаждайтесь… Если через две недели кто-нибудь из вас захочет вернуться — мы примем. Но запомните раз и навсегда. Мы здесь все одна большая Семья. И работают все! От самых маленьких, до самых больших. Лодырей и тунеядцев у нас не будет! Всё. Я все сказал. Эльба — выпроводи их из поселка…
Вечером, когда все отдыхали в клубе (или по домам, в клубе всем не разместиться), я размышлял. Правильно или не правильно я поступил — пока оставим за скобками. Куда важнее вопрос как мне поощрять отличившихся? (благо, как буду поступать с нарушителями я уже показал). И первое, что мне приходит в голову — это ограниченный доступ в кинотеатр… Выдавать билеты на сеанс. Не всем, но большинству. Типа заработной платы. Можно ещё придумать что-то типа талонов на сладости… Если обычный обед все более или менее отработают, то отличившимся можно выдавать купоны, на которые они смогут получить у Пышки порцию варенья (благо запасы заготовок позволяют). Что-то типа платного буфета организовать? Гм. Уверен, что и эти талоны и билеты на сеансы тут же станут объектом для торговли и обмена. Это что же получается? Зачатки денежных отношений? Гм. Нужно хорошенько всё обдумать…
Впрочем, обдумать-то мне и не дали. Дверь распахнулась и в клуб ввалился дежуривший на охране Тёмыч с незнакомым парнишкой.
— Шиша, тут от Гвоздя гонец прибежал… Заправщики в Левашово пришли… Девок себе еще ищут. Горыныч их утихомирить пытался, а они стрелять… Гвоздь говорит, что это ты им дорогу в поселок показал. Тебе и разбираться. Твои «союзники»!
Чёрт побери!!! Так и знал, что добром тут ничего не кончится… А я-то думал — успокоиться уже.
Глава 44
Тут начался вообще форменный бедлам. Дашка эта из осужденных орёт благим матом:
— А Данилка? Данилка мой что? Куда его-то?
Дети маленькие от её крика реветь начинают. Первым тот самый годовалый Данилка ее братишка (которого она чуть не уморила в Левашово), вслед за ним мелкая мамы Тани Милена, а там и другие малыши. А там и те кто и постарше забеспокоились. Понятно — надеялись, что в тихое место приехали, а тут опять непонятки всякие. Вот только истерик мне тут и не хватало.
— Тихо всем! — рявкаю во всю глотку. Гляди-ка помогло. Притихли. Смотрят на меня все. Кто с испугом, кто с надеждой. — Всем оставаться на своих местах. Эльба, — поворачиваюсь к своей главное помощнице — Остаешься тут. Собираешь всех кто у нас с огнестрелом есть. Рыжика, Толстого, Птицу… Я с Тёмычом едем в Левашово. Ты остаешься за главную. Оборона поселка, случись что — на тебе. Этих пока не изгонять. Не до них пока. После с ними разберемся. Выполнять.
— Есть, — коротко отвечает девчонка. А ведь приживаются потихоньку команды-то армейские… Понятное дело, что все пока больше играют в солдатиков, чем на самом деле всерьез всё это воспринимают. Но если толк уже есть, то почему бы и нет? Пусть играют. Была бы польза.
Мы же с Артёмом и незнакомым пареньком прыгаем в мой Ниссан и мчимся в Левашово.
— Тебя как зовут? — спрашиваю незнакомого мальчишку, с каким-то остервенением даже, крутя руль. Мне точно нужно успокоиться.
— Саня, — коротко отвечает тот.
— А прозвище? — уточняю я — Сейчас без прозвища только совсем малые дети остались.
— Белый, — дополняет колхозан, — Саня Белый.
— Бригады насмотрелся? — усмехаюсь я уголком рта.
— Что? — искренне удивился мальчишка. — Какой Бригады?
— Ну фильм, «Бригада». Сериал. Про Сашу Белого. Про бандитов в девяностые…
— А-а-а-а… Нет, я не поэтому. Просто Белый, — мальчишка проводит рукой по своей белобрысой голове. — А фильм я не смотрел. Интересный хоть?
— На любителя, — коротко отвечаю я, в глубине души пораженный в самое сердце. Как так, мальчишка и не смотрел Бригаду???… Или я чего то не понимаю в современных детях или этот мир все таки больше отличается от моего прошлого.
— Так что там у вас произошло-то? — задаю-таки главный вопрос, который меня интересовал.
— Ну эти… С заправки пришли в Левашово. Двое. С автоматами… Девок им подавай! Горыныч к ним навстречу вышел — они сначала поговорили, а потом они за автоматы схватились. Ну Горыныч у одного автомат успел выбить, и вообще его заборол вроде, а второй стрелять. Ладно там ещё ребята были, они в ответ… Короче, этого второго в какой-то там дом загнали. А первого Добрыня голыми руками заломал. Он в секции занимался, он умеет. А потом Гвоздь прилетел, ещё с ребятами с оружием. Ладно хоть он с ребятами, как раз, у нас были. И меня к вам отправил. Говорит, это твой косяк. Ты дорогу заправским на Левашово показал.
— Разберемся, — сквозь зубы процедил я.
Нет, то что Гвоздь пытается на меня предъяву кинуть — это, как раз, понятно. Я бы скорее удивился, если он этого не сделал. Да и какая-никакая логика в его словах действительно есть. Вот только бы он до смертоубийства дело не довел. С Князем ссориться не с руки… Хотя, всё равно придется. Но одно дело если его бойцов просто отмудохать и разоружить, и совсем другое — если между нами трупы будут. Тут ни о каким мирном разруливании ситуации и речи не пойдет уже.
Впрочем, и Гвоздя тоже не стоило недооценивать. К моему приезду оба заправца уже были упакованы. При том, это оказались не Конь с Утюгом, которых я ожидал тут увидеть, а именно Длинный с Дрыном.
— Ну что? Прибыл? — довольно раздраженно начал Гвоздь. — Полюбуйся, что твои «союзнички» натворили.
— И что они натворили? — как можно мягче спрашиваю у главного колхозана.
— А вон, видишь, — Гвоздь раздраженно махнул рукой в сторону копошащейся группки парней. — У меня двое раненых. Только чудом трупов не случилось. А патронов сколько пожгли пока их утихомирили?
— И сколько? — с нескрываемым скепсисом переспрашиваю его. — Вроде же первого вообще без стрельбы взяли
