Ознакомительная версия. Доступно 25 страниц из 124
И она этого хочет, поняла Джоан. Она очень хочет остаться в этой комнате, в этом доме, где она точно знала, кто она, где были четкие границы и прочные углы.
– Мама, – прошептала она.
– Попытайся заснуть. – Китти повернулась к ней, наклонилась и погладила по щеке. – У тебя был шок.
– Где Эвелин? – спросила Джоан. – Что с Эвелин?
– Думаю, она с Дикки, – ровным голосом ответила Китти.
– А Мосс?
– Мосс внизу с папой, – успокоила ее мать. – Я слышу их обоих.
Джоан кивнула и закрыла глаза.
Китти ждала, пока заснет Джоан, укрытая розовым одеялом; она сидела на стуле в изножье кровати и просто ждала – усталый мозг притаился и затих. Все они были здесь, вместе с ней, все ждали, вызванные к жизни словами чернокожего мужчины: лицо Эльзы на том крыльце, и Вилли, пожимающий ее руку, и Недди, поворачивающийся к ней за мгновение до беды, и…
– Джоан? – В приоткрывшейся двери показалась голова Анны Пратт, и Китти прижала палец к губам и покачала головой. Анна исчезла в коридоре. Через несколько минут Китти услышала, как она вместе с Эвелин идет по коридору. Затем хлопнула дверь в комнату Эвелин.
Когда дыхание Джоан стало спокойным и ровным, Китти встала и пошла в свою спальню. Комната осталась точно такой же, как перед вечеринкой, аккуратно прибранной. Китти подошла к комоду и посмотрела на себя в зеркало. Она слышала Мосса и Огдена, разговаривавших в комнате внизу. Девочки лежали в постелях по обе стороны от нее. Все в безопасности. Никто не пострадал.
Китти медленно спустилась по лестнице и пошла на голос Огдена, низкий и уверенный, хотя слов она различить не могла; перед дверью в переднюю она задержалась, чтобы глаза привыкли к темноте.
– Нет, папа, – услышала она ответ Мосса, уже взявшись за ручку двери.
Китти прислушалась.
– Сегодня ты передал мне дирижерскую палочку, папа, – говорил Мосс. – Но я не могу ее принять. Это ложь. Это представление о Милтонах, что они лучше других, добродетельнее других и что остров – это знак того, что все правильно. Мы не можем на это претендовать. Мы не лучше других просто потому, что владеем этим местом.
– Никто не думает…
Китти открыла дверь и остановилась на пороге. Лицо Огдена было мрачным, но решительным. Мосс стоял в центре комнаты, держа в одной руке скомканную полосатую куртку. Он выглядел несчастным, как будто что-то сломалось у него внутри. И он все еще не высох после того, как нес Джоан.
– Мосс. – От волнения ее голос звучал резко. – Что происходит?
Огден не взглянул на сына и не пошевелился.
Мосс молча повернулся, проскользнул мимо нее в дверь и направился к выходу.
– Подожди. – Китти протянула руку, пытаясь задержать его, и вышла вслед за ним в коридор. – Мосс.
Он толкнул сетчатую дверь, выскочил в темноту, остановился на гранитном крыльце и оглянулся на нее.
– Знаешь, мама, оно отравлено. Это место.
– Тише, – умоляюще сказала она. – Ты насквозь промок. Вернись в дом.
– Мама, послушай.
– Перестань, Мосс. Ты пьян.
– Нет.
Она замолчала.
Мосс посмотрел на нее, потом перевел взгляд на холм и с минуту смотрел вдаль, словно черпая силу из темноты, и снова повернулся к Китти.
– Знаешь, мама, – тихо сказал он, – почему-то так получилось, что независимо от того, сколько мне лет и как далеко я отсюда, эта картина всегда со мной… мальчик, идущий за отцом и понимающий, что никогда не сможет его догнать… отца, несущего задыхающуюся девочку, которую он только что вытащил из воды. В тот день, когда с Джоан случился первый приступ, я ничего не смог сделать. Я мог только смотреть.
– Мосс, – запротестовала она.
– Эта картина приходит мгновенно, словно из ниоткуда, – образ глубочайшего одиночества и беспомощности. И независимо от того, как быстро я бегу за папой или плыву к ней, я не могу его догнать. Я никогда не догоню его, и мое восхищение смешивается с беспомощностью. – Он помолчал. – Я просто больше не могу смотреть. Я должен что-нибудь сделать. Где-то в другом месте.
Китти вышла за дверь, остановилась рядом с ним на крыльце и взяла за локоть.
Мосс посмотрел на ее ладонь.
– Что бы я ни делал, мама, – тихо сказал он, – я не могу это изменить. Это место – нагромождение лжи. Мы не лучшие, и мы не правы, мы ошибаемся. И там… на скалах… – он умолк, – это было неправильно. Ты это знаешь. Должна знать.
Китти было невыносимо видеть его лицо. Невыносимо. Она видела, что, даже отвергая их всех, он жаждет, чтобы она утешила его, доказала, что он не прав, спасла от овладевшей им абстрактной идеи, – и его дрожащий голос облегчал эту задачу.
– Чепуха, – сказала она ему.
Стоя здесь, на пороге дома, Мосс вдруг вспомнил ее фигуру в другом дверном проеме, много лет назад. Он не знал, где это было, но он был очень маленьким и сидел на стуле, а она стояла в дверях и смотрела на него. На него и в то же время не на него. На место рядом с ним. Она была высокая, одетая во что-то зеленое. И не мигая смотрела на него. Что-то случилось. А потом, вспомнил он, она просто закрыла глаза.
Из его груди вырвался какой-то звук, похожий на всхлип, и он покачал головой.
– Ты можешь все исправить, – тихо сказал он. – Напиши Реджу, Лену, исправь все, что тут произошло. Сделай что-нибудь достойное.
Она протянула руку, чтобы схватить его, притянуть к себе – и одновременно заставить его замолчать.
– Обещай мне, – сказал Мосс. – Иначе все остальное – просто слова.
– Разумеется, это не просто слова, – ответила она.
Он долго смотрел на нее, потом наконец кивнул, повернулся и пошел прочь. Китти смотрела, как ее сын идет по лужайке и его белая рубашка теряется в серой мгле за границей света из окон дома, заметила прощальный взмах рукой и куртку, которая свисала с его кулака, словно флаг.
И с тех пор каждое утро, до самой своей смерти много лет спустя, она просыпалась от ночного кошмара, думая, что держит руку Мосса. Думая, что он взял ее за руку, а не ушел в ночь. Думая, что она стоит на крыльце Большого дома и зовет сына, своего единственного сына.
Она вернулась в переднюю, опустилась в кресло у окна, и они с Огденом долго сидели молча, при свете керосиновой лампы, горевшей на столике между ними. Генератор был выключен, и тишину нарушал только далекий гудок береговой сирены в заливе. Наконец Огден поднял голову и посмотрел на нее.
– О чем это мистер Полинг говорил там, на скалах? – медленно произнес он. – Что ты ему рассказала?
Китти выдержала его взгляд. Ну что ж, подумала она.
Она нашла в себе силы. Она рассказала Огдену о Вилли и об Эльзе, о том, что в тот вечер, много лет назад, у нее возникло впечатление, будто он настроен против этой женщины. Как ей казалось, что Эльза давит и давит на него и она, Китти, должна вмешаться и помочь ему. Она думала, что помогает. В тишине дома ее голос как будто плел паутину между ними, между прошлым и настоящим, словно в попытке найти во всем этом какой-то смысл. Когда она закончила, Огден долго молчал.
Ознакомительная версия. Доступно 25 страниц из 124
