на память была поставлена, и Поттер отправился дальше, намереваясь обследовать нижние этажи.
Снизу доносился приглушенный гул голосов, из-за которого тишина в остальной части замка казалась оглушающей. И первый же звук привлек к себе внимание Гарри.
В первый миг он не понял, что слышит, но потом подошел и сообразил, что стал невольным слушателем целой тирады, выдаваемой между всхлипами, паузами и вздохами.
— Этого просто не может быть. Не может быть! — говорила какая-то девочка — из-за слез и эха Гарри не мог узнать ее по голосу. — Как такое возможно. Нет! Я… Я гораздо лучше. Я знаю больше. Родители всегда говорили, что умного человека видно сразу! Я читаю. Я много читаю. Мне надо так много знать… Я стараюсь. И профессор… Она сказала, что именно я лучшая. Но нет… Как это возможно? Он даже не учится толком!
Гарри не собирался подслушивать, но на последней реплике узнал интонацию и решился открыть дверь в туалет. Тот выглядел точно так же, как и другие уборные по всей школе, разве что здесь кабинки были окрашены тусклой зеленой краской, а маленькие зеркала над умывальниками давно стоило заменить — амальгама на них частично облетела.
Именно здесь, в одной из открытых кабинок на крышке унитаза и обнаружилась Гермиона. За всхлипами девочка не заметила появления свидетеля, а потому совсем по-детски утерлась уже и без того влажным от слез рукавом мантии.
— Ну и чего ты тут рыдаешь? — немного подумав над стратегией и признав, что не силен в общении с окружающими, спросил Поттер, встав напротив Грейнджер.
Девочка вздрогнула и воззрилась на юного волшебника огромными заплаканными глазами. Ее щеки покрывал румянец, губы кривились, а волосы были спутаны больше обычного. Воротничок блузки, всегда аккуратно застегнутой, темнел от влаги.
— Зачем ты явился? — защищаясь, воскликнула девочка. — Тоже решил посмеяться надо мной? Каждый меня шпыняет и называет заучкой, но я даже не первая! Никаких моих стараний не хватило, чтобы обойти тебя, а ты даже не читаешь дополнительную литературу по предметам! Это я!.. Я провожу все свободное время в Библиотеке, за учебой! Профессор МакГонагалл сказала, что я — самая умная ведьма столетия. А ты! Ты! Ты даже не учишься как следует! И на занятиях… Это у меня первой получаются все превращения на трансфигурации, это я пишу лучшие эссе! Я прочитала уже столько, сколько ты и к концу года не прочтешь. Я все знаю. И программу этого года, и следующего. Но меня обзывают заучкой, а тебя даже профессор Снейп хвалил.
Последнее прозвучало как обвинение.
— Хвалил? — удивился Гарри.
— Да! — возмущенно воскликнула девочка. — На прошлом уроке.
Поттер с сомнением глянул на Грейнджер и уточнил:
— И что же конкретно сказал учитель? Может… Ты его не так поняла?
— Нет. Я поняла его верно. За кого ты меня принимаешь? — шмыгнув носом, отчеканила девочка. — Мы варили Зелье смеха. У него сложный рецепт, и я почти не отвлекалась, чтобы ничего не перепутать. Строго следовала инструкциям. А потом увидела, как Малфой их нарушает! И тут же сообщила об этом профессору Снейпу.
— И что же? — подбодрил Гермиону Гарри, уже догадываясь о последствиях.
— Он снял с меня баллы за то, что я отвлеклась! — возмутилась девочка. — А потом заявил, что мне, как бесталанной в его предмете ведьме, стоило бы трижды подумать, прежде чем что-то говорить и наговаривать на других!
— Так и сказал?
— Почти. Смысл был именно такой, — хмуро ответила Гермиона. — Он сказал, что программа по пятый курс рассчитана на всех. Ее уровень таков, что любой волшебник или волшебница должны справиться с приготовлением любого зелья, необходимого в быту. Но на Высшие зелья он возьмет к себе лишь тех, кто… на самом деле на что-то годен и способен варить не только по рецептам, но и импровизировать, чувствуя и ингредиенты, и само зелье. И прямо сказал, что сейчас среди первокурсников не наберется и десятка студентов, кандидатуры которых он готов рассмотреть. А потом… потом он назвал тех, кто присутствовал в классе. И там не было никого из гриффиндорцев! Я возмутилась. А профессор Снейп сказал, что среди нас и нет тех, кто талантлив!
Гарри сглотнул, потрясенно глядя на девочку. Сам он никогда бы не взялся спорить с Северусом Снейпом. Тот его не пугал, но, призадумавшись, Поттер не мог отрицать, что хмурый и строгий преподаватель вызывал у него огромное уважение. Мальчик никогда не сомневался в его суждениях, а тем более — в знании зельеварения.
— А вот среди воронов он назвал тебя, эту азиатку и ту девочку… с челкой.
— Се Ли и Лайза, — сообразил Гарри.
— Да, — кивнула Гермиона. — А мне на мои уточнения сказал, что… умение искать и переписывать информацию из книг еще не делает меня зельеваром. И что на практике я ничем не лучше Лонгботтома, Уизли и Финнигана. — Даже теперь, повторяя чужие слова, Грейнджер задохнулась от возмущения. — Да как такое возможно? Это не у меня котлы то и дело взрываются!
Гарри прикусил губу и вздохнул.
— Я должна была быть первой, слышишь? — не унималась Гермиона и снова расплакалась. — Мои родители, пока не знали о волшебстве, готовили меня для поступления в престижную школу. Туда не всех берут. А я проходила! Родители уже почти оплату внесли. Я не могу учиться в самой лучшей школе волшебства и получать оценки ниже, чем в маггловской… пусть и элитной.
— А ты привыкла быть первой всегда и во всем? — стараясь не выдать своего потрясения, спросил Гарри.
— Конечно! — без запинки ответила Грейнджер. — Моим родителям еще в три года сказали, что у меня все задатки вундеркинда. И они занимались моим развитием с самого детства.
«А сейчас ты взрослая?» — хотел спросить Поттер, но сдержался.
— Я пошла в школу на год раньше и могла сразу перепрыгнуть по программе во второй класс, ведь знала гораздо больше всех этих детишек.
— И перепрыгнула?
— Учителя отговаривали родителей, — с толикой презрения ответила девочка. — Заявили им, что они лишают меня детства. Что я должна не только учиться, но и
