Все трое приложились к стаканам и сделали по большомуглотку. Тотчас предгрозовой свет начал гаснуть в глазах у мастера, дыхание унего перехватило, он почувствовал, что настает конец. Он еще видел, каксмертельно побледневшая Маргарита, беспомощно простирая к нему руки, роняетголову на стол, а потом сползает на пол.
– Отравитель, – успел еще крикнуть мастер. Он хотел схватитьнож со стола, чтобы ударить Азазелло им, но рука его беспомощно соскользнула соскатерти, все окружавшее мастера в подвале окрасилось в черный цвет, а потом ивовсе пропало. Он упал навзничь и, падая, рассек себе кожу на виске об уголдоски бюро.
Когда отравленные затихли, Азазелло начал действовать.Первым делом он бросился в окно и через несколько мгновений был в особняке, вкотором жила Маргарита Николаевна. Всегда точный и аккуратный Азазелло хотелпроверить, все ли исполнено, как нужно. И все оказалось в полном порядке.Азазелло видел, как мрачная, ожидающая возвращения мужа женщина вышла из своейспальни, внезапно побледнела, схватилась за сердце и, крикнув беспомощно:
– Наташа! Кто-нибудь... ко мне! – упала на пол в гостиной,не дойдя до кабинета.
– Все в порядке, – сказал Азазелло. Через мгновение он былвозле поверженных любовников. Маргарита лежала, уткнувшись лицом в коврик.Своими железными руками Азазелло повернул ее как куклу, лицом к себе ивгляделся в нее. На его глазах лицо отравленной менялось. Даже в наступавшихгрозовых сумерках видно было, как исчезало ее временное ведьмино косоглазие ижестокость и буйность черт. Лицо покойной посветлело и, наконец, смягчилось, иоскал ее стал не хищным, а просто женственным страдальческим оскалом. ТогдаАзазелло разжал ее белые зубы и влил в рот несколько капель того самого вина,которым ее и отравил. Маргарита вздохнула, стала подниматься без помощиАзазелло, села и слабо спросила:
– За что, Азазелло, за что? Что вы сделали со мною?
Она увидела лежащего мастера, содрогнулась и прошептала:
– Этого я не ожидала... Убийца!
– Да нет же, нет, – ответил Азазелло, – сейчас он встанет.Ах, зачем вы так нервны!
Маргарита поверила ему сразу, настолько убедителен был голосрыжего демона. Маргарита вскочила, сильная и живая, и помогла напоить лежащеговином. Открыв глаза, тот глянул мрачно и с ненавистью повторил свое последнееслово:
– Отравитель...
– Ах! Оскорбление является обычной наградой за хорошуюработу, – ответил Азазелло, – неужели вы слепы? Но прозрейте же скорей.
Тут мастер поднялся, огляделся взором живым и светлым испросил:
– Что же означает это новое?
– Оно означает, – ответил Азазелло, – что вам пора. Ужегремит гроза, вы слышите? Темнеет. Кони роют землю, содрогается маленький сад.Прощайтесь с подвалом, прощайтесь скорее.
– А, понимаю, – сказал мастер, озираясь, – вы нас убили, мымертвы. Ах, как это умно! Как это вовремя! Теперь я понял все.
– Ах, помилуйте, – ответил Азазелло, – вас ли я слышу? Ведьваша подруга называет вас мастером, ведь вы мыслите, как же вы можете бытьмертвы? Разве для того, чтобы считать себя живым, нужно непременно сидеть вподвале, имея на себе рубашку и больничные кальсоны? Это смешно!
– Я понял все, что вы говорили, – вскричал мастер, – непродолжайте! Вы тысячу раз правы.
– Великий Воланд, – стала вторить ему Маргарита, – великийВоланд! Он выдумал гораздо лучше, чем я. Но только роман, роман, – кричала онамастеру, – роман возьми с собою, куда бы ты ни летел.
– Не надо, – ответил мастер, – я помню его наизусть.
– Но ты ни слова... ни слова из него не забудешь? –спрашивала Маргарита, прижимаясь к любовнику и вытирая кровь на его рассеченномвиске.
– Не беспокойся! Я теперь ничего и никогда не забуду, –ответил тот.
– Тогда огонь! – вскричал Азазелло, – огонь, с которого всеначалось и которым мы все заканчиваем.
– Огонь! – страшно прокричала Маргарита. Оконце в подвалехлопнуло, ветром сбило штору в сторону. В небе прогремело весело и кратко.Азазелло сунул руку с когтями в печку, вытащил дымящуюся головню и поджегскатерть на столе. Потом поджег пачку старых газет на диване, а за нею рукописьи занавеску на окне. Мастер, уже опьяненный будущей скачкой, выбросил с полкикакую-то книгу на стол, вспушил ее листы в горящей скатерти, и книга вспыхнулавеселым огнем.
– Гори, гори, прежняя жизнь!
– Гори, страдание! – кричала Маргарита.
Комната уже колыхалась в багровых столбах, и вместе с дымомвыбежали из двери трое, поднялись по каменной лестнице вверх и оказались водворике. Первое, что они увидели там, это сидящую на земле кухарку застройщика,возле нее валялся рассыпавшийся картофель и несколько пучков луку. Состояниекухарки было понятно. Трое черных коней храпели у сарая, вздрагивали, взрывалифонтанами землю. Маргарита вскочила первая, за нею Азазелло, последним мастер.Кухарка, застонав, хотела поднять руку для крестного знамения, но Азазеллогрозно закричал с седла:
– Отрежу руку! – он свистнул, и кони, ломая ветви лип,взвились и вонзились в низкую черную тучу. Тотчас из окошечка подвала повалилдым. Снизу донесся слабый, жалкий крик кухарки:
– Горим!..
Кони уже неслись над крышами Москвы.
– Я хочу попрощаться с городом, – прокричал мастер Азазелло,который скакал впереди. Гром съел окончание фразы мастера. Азазелло кивнулголовою и пустил своего коня галопом. Навстречу летящим стремительно летелатуча, но еще не брызгала дождем.
Они летели над бульваром, видели, как фигурки людейразбегаются, прячась от дождя. Падали первые капли. Они пролетели над дымом –всем, что осталось от Грибоедова. Они летели над городом, который уже заливалатемнота. Над ними вспыхивали молнии. Потом крыши сменились зеленью. Тогдатолько хлынул дождь и превратил летящих в три огромных пузыря в воде.
Маргарите было уже знакомо ощущение полета, а мастеру – нет,и он подивился тому, как быстро они оказались у цели, у того, с кем он хотелпопрощаться, потому что больше ему не с кем было прощаться. Он узнал сразу впелене дождя здание клиники Стравинского, реку и очень хорошо изученный им борна другом берегу. Они снизились в роще на поляне, недалеко от клиники.
– Я подожду вас здесь, – прокричал Азазелло, сложив рукищитком, то освещаясь молниями, то пропадая в серой пелене, – прощайтесь, носкорее.
