— Потом, — со вздохом пробормотала она.
— Катарина, — он обхватил ладонями ее лицо. Ей с трудом удалось открыть глаза, но они тут же закрылись.
— Я хотел бы взять вас с собой, но не могу, — быстро сказал он. — Мне предстоит большое дело. Я должен заманить в ловушку и схватить Фитцмориса. Вы меня понимаете?
Фитцморис. Сейчас Катарине не хотелось говорить о политике.
— Когда я его поймаю и вашему отцу будет все возвращено, я приеду за вами. После этого мы всегда будем вместе. Вы меня понимаете?
Она заморгала. В глазах все расплывалось. О чем же он говорит? Его голос донесся совсем издалека.
— И когда я приеду за вами, я привезу вам вашего ребенка, — громко сказал он, прерывая ее сон. — Катарина!
Уже погружаясь в темный омут, она со вздохом пробормотала:
— Я вам верю, Лэм.
— Катарина, вы должны выслушать. Вам небезопасно оставаться здесь. Я отправлю вас в дом Стенли в Эссексе.
Она понимающе кивнула.
Его ладонь нежно погладила ее лоб, ее волосы.
— Вы слышали хоть единое слово из того, что я сказал? — прошептал он.
У нее не было сил ответить. Но ей показалось, что он добавил:
— Я вас люблю, Катарина. Сон окончательно сморил ее.
Когда Элинор разбудила Катарину, комнату заливали яркие лучи утреннего солнца. Катарина хотела бы совсем не просыпаться, но вряд ли это было возможно. Она послушалась мачехи, но все в ней бурно протестовало. Мышцы болели, по телу как будто прошлись палками. Катарине потребовалось несколько секунд, чтобы вспомнить, почему она находится в таком жалком состоянии.
О Господи. Она родила ребенка, но королева отняла его у нее. А потом она пришла в бешенство и напала на королеву.
Она осторожно пошевелилась. Она все еще ощущала усталость, но теперь к ней возвращались силы — силы, необходимые для того, чтобы выжить. Она должна выжить. Она должна вернуть своего ребенка и сделать так, чтобы ее не нашли солдаты королевы.
Это казалось почти неразрешимой задачей.
Элинор помогла ей вымыться и одеться. Натянув платье, Катарина поглядела на себя в единственное бывшее в комнате выщербленное зеркало. Она была очень бледна и ужасно похудела. Она больше не выглядела сильной, здоровой и выносливой. Может, теперь она наконец-то перестанет привлекать мужчин. Интересно, думает ли Лэм о ней хоть немного? Наверняка, если бы он сейчас ее встретил, вряд ли взглянул бы на нее. Эта мысль была непереносима.
Ее взгляд метнулся к кровати. Кажется, этой ночью ей снился Лэм?
— Верно, теперь ты не такая красотка, — сказала Элинор, прерывая ее мысли.
Катарина взглянула на нее, но не заметила на лице мачехи никакого злорадства.
— Хватит горевать, — твердо сказала Элинор, — лучше подумай, как будешь жить дальше, вот что. Многие женщины перенесли гораздо больше тебя. Теперь ты можешь состариться или предпочтешь жить? — Элинор уставилась на нее. — Твоя мать никогда не сдавалась.
— И я должна быть сильной, как она, — пробормотала Катарина.
— Верно. Реши, что ты хочешь, что тебе требуется. А после этого оставь позади прошлое и двигайся к своей цели. Королева хочет повесить тебя, Катарина. Тебе нельзя оставаться здесь.
Катарина поняла, что Элинор совершенно права. Она должна не только собрать всю свою решимость и сообразительность, чтобы вернуть ребенка, но и уехать из Лондона. Но куда она могла податься?
Ответ напрашивался сам собой. К Лэму.
Теперь, после побега из Тауэра, он был свободен. Пора было взглянуть правде в глаза — она не хотела жить без него. Не могла. Она поняла, что должна пойти к нему, сказать, как она его любит, и просить его взять ее с собой, куда бы он теперь ни направлялся. И ведь он мог бы помочь ей вернуть ребенка. Надо же, теперь они оба преступники, преследуемые законом.
Катарина снова глянула на постель, вспоминая свой сон. Ей приснился Лэм — он обнимал ее, целовал и утешал. Совсем как наяву.
— Я собрала тебе немного из того, что может понадобиться, — сказала Элинор отражению Катарины в зеркале.
Катарина повернулась, не понимая, что она имеет в виду.
— Я ведь еще не сказала, почему разбудила тебя так рано, хотя тебе еще надо отдохнуть. Твой отец решил послать тебя в Эссекс к Мэри Стенли. Ночью здесь был О'Нил. Это он так решил. Он хочет, чтобы ты уехала из Лондона, и мы с ним согласны. Здесь тебе опасно оставаться.
Катарина стояла не шевелясь, пытаясь собраться с мыслями. Я отправлю вас в дом Стенли в Эссексе. О Господи! Так Лэм и вправду заходил к ней этой ночью? Она приняла это за сон. Почему он не взял ее с собой?
Катарина напрягла память, стараясь вспомнить его слова — важнее всего было то, что он сказал этой ночью. Не говорил ли он, что вернется за ней? Она прижала ладони к горящим щекам. Да, он обещал вернуться за ней — вместе с ребенком — после того как захватит Фитц-мориса и восстановит положение ее отца.
О Господи.
Катарина закрыла глаза, моля Господа о помощи, умоляя всем жаром своего сердца, чтобы ее мечты сбылись, чтобы Лэму удалось все, что он задумал, чтобы он вернул ей сына, чтобы сам вернулся за ней. Катарина знала: если кто-то и мог управлять судьбой, то это был Лэм О'Нил, Владыка Морей.
Глава тридцать пятая
Джулия настояла на том, чтобы сопровождать дядю, когда он объявил, что отправляется в Лондон по делам. Он знал, как она была расстроена из-за предстоящего брака, и согласился, надеясь, что это улучшит ее настроение. Джулия не сообщила ему истинную причину, по которое она хотела поехать в Лондон именно сейчас. Этой причиной была Катарина.
Слухи о ее попытке убить королеву распространились со скоростью лесного пожара и достигли Корнуэлла через несколько дней после случившегося. Джулия боялась, что ее подруга сошла с ума и отчаянно нуждается в ее помощи.
Она должна была ехать в Лондон, чтобы узнать все, что возможно, о Катарине. Ричард снял для них комнаты в хорошей гостинице и оставил ее на попечение слуг. Она объявила, что собирается заняться покупками. Однако кучер и глазом не моргнул, когда она приказала ему ехать не на Чипсайдский рынок, а к Уайтхоллу.
Теперь Джулия нерешительно стояла в банкетном холле. Не обращая внимания на развешенные повсюду астрологические украшения, странные подвески и незнакомые фрукты, она вьшскивала кого-то взглядом в толпе. Было обеденное время. Но она не видела Джона Хоука. Вообще она не заметила ни одного знакомого лица, потому что не бывала при дворе и не знала придворных.
Джулия подозвала проходившего мимо солдата и, не обращая внимания на его ухмылки, спросила про Джона Хоука. Солдат ответил, что Хоука можно найти в караульном помещении. Ей объяснили, как туда пройти. Джулия вышла из банкетного холла и пересекла церковный дворик, слыша стук собственного сердца. Стоял ветреный ноябрьский день — серый, холодный и сырой, и она плотно запахнулась подбитым мехом плащом. До чего она стала отчаянной и бесстыдной.
