60
В негодовании на эти безобразия легионы, выбравшие себе вождем Марцелла, сбежались к нему с просьбой вести их в бой идать им возможность сразиться, прежде чем прекрасное и славное достояние кордубцев будет на их глазах столь возмутительно уничтожено грабежами, огнем и мечом. Марцелл считал военное столкновение великим несчастьем, так как Цезарь одинаково пострадал бы и в случае его победы, и в случае его поражения; кроме того, подобный шаг не соответствовал бы его полномочиям. Как бы то ни было, он перевел легионы через Бетис и выстроил их в боевую линию. Но он видел, что Кассий построил войско перед своим лагерем на высоком месте, и под предлогом, что тот не желает спускаться на равнину, убедил солдат вернуться в лагерь.
И вот, когда он начал отводить свои войска назад, Кассий напал на него со своей сильной конницей (в чем, как ему было известно, Марцелл был слаб) и во время его отсутствия перебил нескольких человек из его арьергарда на берегах реки. Так как эти потери показали, скакими неудобствами и затруднениями связан переход через реку, то Марцелл перенес свой лагерь на другой берег Бетиса, и оба они стали часто выводить свои войска в боевом порядке. Однако вследствие топографических трудностей дело пока не дошло до боя.
61
Марцелл был гораздо сильнее своею пехотою, так как его легионы состояли из ветеранов, приобретших во многих сражениях большую боевую опытность. Наоборот, Кассий полагался больше на преданность, чем на доблесть своих легионов. И вот, так как лагеря были разбиты поблизости один от другого и Марцелл занял удобную позицию форта, с которого можно было отрезать Кассиевых солдат от воды, то Лонгин, из боязни попасть в своего рода блокаду в чужих и враждебных ему местах, выступил ночью в полной тишине из лагеря и поспешил к городу Улии, который считал верным себе. Там он разбил свой лагерь так близко от стен, что и самое местоположение (Улия лежит на высокой горе), и укрепления города делали его со всех сторон безопасным от осады.
Марцелл пошел следом за ним и постарался придвинуть свой лагерь по возможности к самой Улии и к лагерю врага. Познакомившись с характером местности, он увидел себя вынужденным к тому, чего и сам всячески желал: именно сражение оказалось невозможным (если бы случай к нему представился, то он не был бы в состоянии противиться своим раздраженным солдатам), но зато он пресекал далекие набеги Кассия и таким образом предохранял кордубцев от участи, постигшей другие общины. Он поставил на удобных пунктах редуты и, проведя вокруг города непрерывную линию шанцев, изолировал своими укреплениями Улию и Кассия. Но еще до окончания этих работ Лонгин выпустил из города всю свою конницу: он ждал от нее много пользы, если она будет мешать Марцеллу вдобывании фуража и провианта; но она же была для него очень стеснительной в случае, если бы оказалась из-за блокады бесполезной и только переводила бы нужные для войска хлебные запасы.
62
Через несколько дней после получения письма от Кв. Кассия прибыл с подкреплениями царь Богуд и присоединил к тому легиону, который привел с собой, несколько вспомогательных испанских когорт. Ибо, как вообще бывает в гражданских раздорах, так и в те времена, некоторые испанские общины поддерживали Кассия, но большая часть сочувствовала Марцеллу. Богуд подступил со своими войсками к внешним укреплениям Марцелла. Обе стороны сражались горячо, и эти схватки происходили неоднократно, причем судьба давала победу то той, то другой стороне, но ни разу не удавалось выбить Марцелла из его укреплений.
63
Между тем из Ближней Провинции прибыл к Улии Лепид стридцатью пятью легионными когортами, с большой конницей исо значительными иными вспомогательными отрядами, для – тогочтобы вполне беспристрастно уладить распри между Кассием иМарцеллом. Марцелл без всяких колебаний немедленно вверился Лепиду и предложил свои услуги; наоборот, Кассий продолжал держаться в своих укреплениях: может быть, он полагал, что у него более прав, чем у Марцелла, а может быть, боялся, что его противник своей покорностью уже привлек на свою сторону Лепида. Лепид разбил лагерь под Улией и постоянно поддерживал связь с Марцеллом. Сражения были им запрещены: Кассия он просил оставить укрепления с уверением, что ему обеспечена будет полная безопасность.
Кассий долго колебался, что ему делать и насколько можно довериться Лепиду, но, не будучи в состоянии уяснить себе, к чему приведет его упорство, потребовал уничтожения шанцев и предоставления ему свободного выхода. Тогда было не только заключено перемирие, но, в сущности, был установлен почти полный мир: шанцы заравнивались, караулы с укреплений были уже отведены. Вдруг вспомогательные войска царя напали на ближайший к царскому лагерю редут Марцелла (этого никто не ожидал, если, впрочем, в числе неожидавших был и Кассий, ибо относительно его соучастия было сомнение) и там перебили врасплох нескольких солдат. И если бы возмущенный Лепид не поспешил подать помощь и прервать сражение, то дело кончилось бы еще большей бедой.
64
Когда Кассию был открыт путь, то Марцелл и Лепид соединили свои лагери и затем одновременно отправились со своими войсками в Кордубу, а Кассий отправился в Кармон. Около того же времени прибыл проконсул Требоний для управления провинцией. Как только Кассий узнал о его прибытии, он разместил бывшие с ним легионы и конницу по зимним квартирам, а сам поспешно захватил все свое имущество, поспешил в Малаку и там, несмотря на очень дурную для плавания погоду, сел на корабль. По его собственному заявлению, он будто бы не хотел довериться Лепиду, Требонию и Марцеллу; по словам его друзей, ему неудобно было путешествовать с пошатнувшимся авторитетом по провинции, значительная часть которой от него отпала; а по мнению всех остальных, он боялся, чтобы его отовсюду награбленные деньги не попали в руки кому-либо другому.
Выехав в хорошую по зимнему времени погоду, он повернул в реку Ибер, чтобы не оставаться ночью в море. Хотя затем буря усилилась, он все-таки надеялся продолжать свое плавание без особой опасности и направился против бурных встречных волн у устья реки. Однако в самом устье, оказавшись не в состоянии ни поворачивать корабль, вследствие силы течения, ни держать его наперерез огромным волнам, он погиб вместе со своим затонувшим судном.
65
Итак, Цезарь прибыл из Египта в Сирию[300]. Здесь отчасти сообщения приезжих из Рима, отчасти письма, приходившие оттуда же, убеждали его в том, что в Риме управление во многих отношениях неудовлетворительно и приносит делу только вред: ни одна отрасль администрации не поставлена целесообразно, так как от агитации народных трибунов возникают гибельные мятежи, аот интриг и нерачительности военных трибунов и командиров легионов многое делается вопреки военным нравам и обычаям и приводит к разложению строгой военной дисциплины[301]. Он понимал, что все это требует его личного присутствия в Риме, но предпочел предварительно так устроить те провинции и местности, которые он имел в виду посетить, чтобы они освободились от внутренних раздоров, подчинились бы римским законам и управлению и перестали бы бояться внешних врагов. В Сирии, Киликии и Азии он надеялся осуществить это скоро, так как эти провинции совершенно не страдали от войн, но в Вифинии и Понте[302] предстояло, несомненно, больше хлопот.
