Бригитта положила щетку для волос и стала задумчиво разглядывать украшение, которое было на ней на вечеринке: изумительно красивую брошь из белого золота с голубым самоцветом посередине, окаймленном бриллиантами и сапфирами. Звезда Китая, сокрывшая в себе все романтические стремления ее наивной юности.
Говорили, что Звезда Китая наполняет жизнь того, кто ее носит, любовью и романтикой. И разве это не то, что нагадала ей цыганка? Она и наполнила… во всяком случае, на какое-то время. В их первую брачную ночь с Бригиттой Анри (тот самый мужчина, который сейчас храпел на кровати) был изумительным любовником, семнадцатилетней Бригитте казалось, будто она умерла и попала в рай. Но теперь, после двадцати лет совместной жизни и рождения семерых детей, она уже давно позабыла, что такое настоящая страсть. Анри был хорошим человеком, но огонь, некогда пылавший в нем, давно погас. А Бригитта жаждала огня.
Слишком взволнованная, чтобы уснуть, она поднялась и подошла к дверям, которые вели на балкон их спальни. Во тьме тропической ночи, наполненной ароматами красного жасмина и мимозы, она закрыла глаза и представила себе его — не Анри, а темноглазого незнакомца, высокого, с благородной осанкой, с аристократическими чертами лица и манерой держаться, безукоризненно одетого, великолепного фехтовальщика и ловеласа. Он появлялся всегда неожиданно, когда она сидела в саду или разглядывала экзотических рыбок в лагуне, материализуясь из жаркого полдневного воздуха подобно грозовым тучам, внезапно набегавшим на остров, окутывая Мартинику тьмой и заливая ее тропическим ливнем, а потом так же быстро рассеивавшимся, оставляя после себя лишь воспоминания. Таким же казался и он. И в постели он был как тропическая гроза — неистовым, страстным и неотразимым. При одной мысли о нем трепет охватывал все ее тело.
К сожалению, это была только мечта.
Бригитта думала, что сойдет с ума, если ей больше никогда не доведется испытать влюбленность и страсть. Но как это осуществить? О том, чтобы вступить в связь с кем-то из местных колонистов, и речи быть не может. Она должна думать о своей репутации и репутации своего мужа. А так как других претендентов не было, она стала находить утешение в объятиях вымышленного любовника, демонического джентльмена из ее воображения, которого звали то так, то иначе — в зависимости от ее настроения и сочиненного ею сюжета. Обычно это был француз, его звали Пьер или Жак, он приезжал на остров всего на один день; они встречались в гроте и весь день предавались страстной любви, а потом он уплывал на корабле, обещая, что вернется, и это обещание питало ее душу и давало силы жить дальше.
Эти мечты не только наполняли ее жизнь любовью, они возвращали ее в дни юности, потому что в них она снова была молодой, стройной и красивой, и мужчины вновь оборачивались ей вслед, как много лет назад. Но хотя эти мечты и дарили ей радость, они вызывали у нее чувство вины. Будучи истовой католичкой, Бригитта считала, — так проповедовали священники — что если ты грешишь в мыслях — это то же, как если бы ты согрешила на самом деле. И представлять себя в постели с мужчиной, особенно если это не твой муж — грех. Если бы она представляла, что занимается любовью с кем-то из колонистов, то это было бы прелюбодеянием. Ну а если любовник вымышленный — это можно назвать прелюбодеянием?
Она устремила взор на далекую линию горизонта, которая угадывалась лишь по отсутствию на ней звезд. Усыпанное бриллиантами ночное небо над головой и черный грозный океан внизу. А за ним… Париж. От которого ее отделяют четыре тысячи миль, где ее друзья, семья и дети живут в мире, настолько непохожем на Вест-Индию, как если бы они жили на луне.
Как жаль, что она не могла уехать со своими детьми. Она не скучала по парижским холодам и парижской суете, но она изголодалась по культурной и общественной жизни. Ей, родившейся в знатной аристократической семье, приходилось бывать в обществе королей и изысканнейшего французского общества. Она скучала по пьесам Мольера и Расина, по спектаклям «Комеди Франсез» и по тому славному времени, когда Король-Солнце не жалел денег, покровительствуя искусствам. А какие же пьесы ставят теперь? Кто в последнее время прославился своим остроумием? Что сейчас носят придворные дамы? Единственными новостями, которыми приходилось довольствоваться колонистам на Мартинике, были письма из дома, которые приходили поздно или не приходили вообще, потому что на море могла разыграться буря, корабль мог затонуть или на него могли напасть пираты. Три года назад они узнали, что их великий король Луи Четырнадцатый умер — к тому времени он уже два года как был мертв! И сейчас французский трон занимает его венценосный внук — Луи Пятнадцатый.
Подул ночной бриз, расшевелив пальмовые ветви и гигантские листья банановых деревьев и растрепав складки муслинового пеньюара Бригитты. Ветерок ласкал ее обнаженную кожу, подобно дыханию любовника, и ее мучения усилились. Это огорчало ее. Он чувствовала себя слабой и уязвимой. Все колонисты отправляли своих детей на родину, чтобы они выросли настоящими дамами и господами. Потому и Бригитта отправила всех своих отпрысков к сестре в Париж, чтобы их там научили как следует манерам и этикету. А теперь она ужасно по ним скучала. Слишком много свободного времени, тропических ароматов и душных пассатов. Анри занят на своих тростниковых плантациях, рафинадном заводе и винокурне. А чем можно заниматься даме на этих островах, если ее дети уехали, а всю работу выполняют слуги? Чтение было страстью Бригитты, но в последнее время даже выбор книг стал отражать ее состояние — она останавливала свой выбор на историях о несчастных влюбленных: о двух, как и она сама, французах — Элоизе и Абеляре; о двух молодых, но не менее несчастных, итальянцах — Ромео и Джульетте; о двух, живших давным-давно, англичанах — Тристане и Изольде; о римском солдате и греческой царице — Антонии и Клеопатре. Она поглощала эти грустные романтические повествования с такой же жадностью, с какой ее друзья поглощали фрукты и ром. Нет восхитительнее грусти, думала она, чем эта сладкая грусть. В мечтах они с возлюбленным жили порознь, и она целыми днями вздыхала под жарким тропическим солнцем, потому что сладкая мука переполняла ее сердце.
Она пыталась убедить себя, что вымысел гораздо лучше реальности. Кроме того, мечты совершенно безопасны, а действительность скрывает в себе реальную угрозу. Да, Мартиника — настоящий тропический рай, но и в нем таятся опасности — разрушительные ураганы; извержения вулкана Мон-Пеле; лихорадка и тропические заболевания, и самое худшее — пираты. Только сегодня за ужином, закончив обсуждать цены на ром и на рабов, они перевели разговор на пиратов, а именно — на одного пирата, британского пса по имени Кристофер Кент. Один из приглашенных, торговец ананасами, буквально на днях понес из-за этого Кента крупные убытки: Кент на своей шхуне «Лихой наездник» напал на торговое судно этого торговца, взял его на абордаж, побросал за борт команду и уплыл восвояси, прихватив все золото. Никто не знал, как выглядит Кент, хотя те немногие, кому удалось после его набегов остаться в живых, утверждали, что он очень высокий и похож на дьявола.
Тишину ночи внезапно нарушили крики с той половины, где жили рабы — там делали ставки на мангуста и змею. Эти звуки острова манили ее так же, как шепот пассатов и шелест пальмовых ветвей. Они навевали Бригитте мысли об аборигенах, живших здесь давным-давно, об индейцах, которые били в барабаны и расхаживали голыми, как сотворил их Господь. Их души все еще здесь — бродят среди деревьев, живут в ручьях и на окутанных дымкой горных вершинах. Теперь здесь живут другие дикари, из Африки; они тоже ходят обнаженными и тоже бьют в барабаны, наполняя ночь первобытными звуками и ритмами, распевая и танцуя у костра.
