— Сказать ему, Шериф? Или сами это сделаете?
— О чем он? — спросил стража порядка Чистотец, которому внезапно стало очень не по себе. Он так был занят собой…
— В одной из психиатрических больниц, где меня держали — я попал туда на реабилитацию после смерти жены, — я принял участие в эксперименте «Эфрам-Зева» и подцепил лихорадку Башрода. Все эти годы она оставалась в дормантном состоянии, но сейчас…
— Что вас ждет?
— Спроси у гения, — проворчал Шериф.
— Меня не вините. «Витесса» перекупила «Эфрам-Зев» уже после того, как меня отстранили, — пояснил Юла. — Но болезнь приводит к потере контроля надо всеми функциями тела. Разум у вас останется совершенно ясным, ваши интеллектуальные способности и возможности даже возрастут. Но вам потребуется круглосуточный уход. Скоро вы будете ходить под себя, как вчера во сне, но каждую ночь.
Уязвленный Шериф прикусил нижнюю губу.
— Об этом могли бы не упоминать.
— Мог бы, но испачканные простыни очень сильный аргумент, вы не находите? Так вот исцелить вашу лихорадку я не могу, зато сумею на многие годы задержать развитие болезни, а со временем почти гарантированно найду лекарство. Не такая уж дурная сделка, Винчестер. Достоинство и долгая жизнь.
— Разве не достоинством мне придется поступиться?
— Интересно, так ли вы будете считать, когда вам каждый день будут подтирать задницу другие. А как насчет вас, миссис Кейн? Согласитесь ли вы мыть Шерифа, когда он наделает в штаны четвертый раз за день? — С этими словами Юла выдул кольцо в форме судна — в точности как у старого Джадда в Техасе.
— Сволочь!
— Да и вы не в лучшем положении, — улыбнулся Юла. — У вас гепатит Е, и почки начинают сдавать. Вы ведь заметили, что от вас пахнет, верно? Это проявление того, что уремия зашла довольно далеко. Да и ваш ребенок скорее всего родится с дефектами.
— Что-что?
— Вас это удивляет? Вы же с подросткового возраста были уличной проституткой, а наркотики принимали с детства.
— Не-а… я про…
— Про то, что вы беременны и вынашиваете черного, ущербного ребенка?
— Врете!
— Никогда не поверите на слово, да? — Нахмурившись, Юла выдул серию колец, которые сложились в трехмесячного эмбриона, напомнившего Чистотцу маленькую мумию Кормилицы.
— Вот что в данный момент находится внутри вас, — взвизгнул вдруг Юла. — Не слишком похоже на человека, да? Вообразите себе, какие у него будут проблемы!
— Не слушай его, Мэгги! — рявкнул Шериф. — Ни один младенец в этом возрасте не похож на человека. Он просто пытается тебя одурачить.
— Наша классная девчонка уже сомневается. В обычных обстоятельствах врачи настоятельно советуют сделать аборт, но не бойтесь, — сказал Юла, рукой разгоняя ребенка. — Вы здесь. Так как, джентльмены? Стоит ли разбрасываться собственным здоровьем, не говоря уже про то, что вы обрекаете на гибель миссис Кейн и ее беспомощного, еще не родившегося ребенка?
— Сволочь вы, Юла, — буркнул Шериф. — У вас нет ни грана порядочности. И чести тоже.
— Зато, когда доходит до дела, Шериф, у меня крепкие нервы. Я дам вам минуту посовещаться. Подожду вас на улице.
Как только Юла вышел из столовой, Чистотец спросил:
— Нам нужна минута?
— Ни хрена нам не надо! — заорала Мэгги.
— Ни в коем случае, — отозвался Шериф. — Но оружие я с собой прихвачу. Может, толку от него никакого, зато мне будет спокойнее.
Сходив в свои комнаты, они через минуту спустились при оружии. Перед гостиницей их ждал Юла в обществе Уолта Уитмена. Над зданием суда хлопал на ветру флаг «ЛОКО ФОКО». При полном безветрии.
— Ладно, — пожал плечами Юла, стараясь скрыть раздражение. — Вижу, что вам кажется, будто вы решились. Ну, тогда пора сообщить вам кое-что. Хотя вам, возможно, крайне трудно будет это принять.
— Крайне трудно? — усмехнулся Шериф. — Валяйте, говорите.
— Вы не можете уйти из Каньона. Потому что я и есть Герметический каньон. Прибегая к так любимому вами слову, он нереален и вы тоже. Вы у меня в голове.
— Вот черт, — задохнулась Мэгги. — Вы что, никогда от нас не отстанете?!
— Прошу прощения, но все, что вас окружает, психопроекция.
— Чушь!
— Подумайте. Разве это не самое простое объяснение внезапным изменениям архитектуры, тому, что бок о бок существуют неандертальцы и роботы, мифологические существа и чудеса науки?
— А что же тогда мы? — спросил Чистотец.
— Психоактивные препараты, разновидность сложных биопрограмм, которые я изобрел. Это эксперимент для перепрограммирования меня самого. Все мои попытки побороть АППАРАТУС пошли прахом. Проблема заключается в том, что его вирус проник в меня самого. Я пытаюсь выиграть войну, ведя последнюю битву в собственной голове, в собственном мозгу.
Лицо Мэгги перекосилось от гнева.
— Вы говорите, я какая-то там таблетка?
— Скорее средство глубинной терапии сознания. Считайте себя конструктом, персонажем.
— Пирсажем? Как в кино?
— Почему нет? Верит же Шериф, что когда-то был персонажем телесериала. Кинозвездой.
— Но я был не просто персонажем, но еще и реальным человеком, — парировал Брубейкер.
— Я думал, раз став звездой, никогда не перестаешь ею быть, а?
— Ну…
— Откуда мне знать эту фразу, если не я вас придумал?
— И в какой же сказочке я персонаж? — взвилась Мэгги.
— Вы — голос необразованного, но проницательного и трезвого прагматизма. Вы — гуляш с картофельным пюре, болты и гайки, Мать-Земля в обличье уличной беспризорницы.
— Но откуда у нас тогда воспоминания? — спросил Шериф.
— Блаженный Августин сказал, что реальность таится в памяти. Я дал вам ровно столько, чтобы вы верили в собственную реальность. Вот как измеряется действенность лекарства. Я знаю, что оно сработало, потому что сейчас мы ссоримся.
— Мы еще даже не начали, мистер, — подняла повыше обрез Мэгги.
— Давайте попробуйте, — пожал плечами Юла. — Тело перед вами — не более чем конструкт. Если спустите курок, конструкт среагирует как обычное тело, но это ровным счетом ничего не значит. Я вне данной системы, или, точнее, вы — внутри меня. Почему бы вам не застрелиться и не посмотреть, что получится?
— Тогда чего вы побледнели, когда я на вас пушку наставила?
— Это только видимость, — улыбнулся Юла. — Для поддержания иллюзии конструкт будет вести себя в точности как обычный человек.
— Хватит, мистер. Думаете, у меня кишка тонка вам голову снести?
— Мэгги, нет! — крикнул Чистотец. — Это взаправду он. Это не сон, а мы не конструкты. Но не усложняй все, убив его. Пожалуйста.
