— Давай послушаем, — повторил Грациллоний. — Ну, пожалуйста.
— Ну, если ты настаиваешь. Дай-ка вспомнить.
…Отличишь ли ты Собаку от Волка?
В этот момент в дверь громко застучали.
— Подожди, — сказал Грациллоний. — Кто-то пришел.
Он пошел к входной двери. По телу бегали взволнованные мурашки. Кто бы это? Пока не все улеглись спать, двет на засов не запирали. Если бы Саломон по какой-то причине пришел раньше, то просто вошел бы в дом, а если бы позже — то поднял бы привратника. Пожилой слуга, зевая, вышел из алькова.
Грациллоний открыл дверь. В дом ворвался холодный воздух. Полная луна освещала крыши домов. Блестел снег. Перед ним стоял человек в теплой тунике и плаще с капюшоном. Он был невысокого роста, кривоног; стало быть, кавалерист.
— Имперский курьер, — представился он устало. — У меня депеша для трибуна Грациллония. В гостинице сказали, что он живет здесь.
— Входите, — пригласил Грациллоний и провел его в атриум. Привратник закрыл за ним дверь. — Я трибун. Вы, видно, торопились.
— Да, сэр. Благодарение Эпоне за светлые ночи. Я так понимаю, депеша с фронта.
Такие депеши сначала идут в Турон, а копии — на большой скорости — в Арелату, Равенну. Плохие новости доставляли как можно быстрее. Так что явился он с плохой новостью. В Туроне изготавливали копии и направляли региональным властям. В Арморику срочно направляли лишь плохие новости.
— Не могли бы вы дать этому человеку выпить чего-нибудь горячего или хотя бы вина? — обратился к женщинам Грациллоний. Они испуганно поднялись. — Дай-ка сюда письмо, приятель.
Он поднес его к канделябру, возле которого Верания занималась рукоделием, развязал его и прочел. Оценив расстояние и дорожные условия, решил, что письмо написано дней десять назад.
Орды варваров перешли по льду через Рейнус. Их были неисчислимые тысячи. В поход, казалось, собрались все германские народы. Разведчики заметили там штандарты алеманнов, вандалов, бургундов и аланов, отцы которых мигрировали из скифских степей, где теперь хозяйничали гунны. Могунциак они взяли почти сразу, ограбили и сожгли. Войска их покатились дальше, без остановки, сея смерть.
Грациллоний стоял неподвижно. Молчание, исходившее от него, наполнило дом до краев. Сейчас он ничего не чувствовал (ужас он испытает позднее). Он погрузился в мысли. То, что случилось, было предопределено, и не Богом, и не звездами, а человеческой слепотой с тех самых пор, как он лежал еще в материнской утробе. Ответ его был неотвратим.
— Нужно созвать братства.
Глава двадцать первая
I
Августа Треверорум, краса империи, кишела мародерами, убийцами и насильниками, словно труп, пожираемый червями. Известие об этом дошло до Конфлюэнта в тот момент, как Грациллоний собрался в дорогу. Следовательно, тем скорее надо было ему и сопровождавшим его людям ехать в Воргий.
Там, в центре Арморикского полуострова, и встретились лидеры. Разместили их в плохих помещениях, да и кормили плохо. Город превратился в обедневшую деревню. Набеги и ограбления повторялись здесь несколько десятилетий. Сначала пришлось попросить из городской базилики бездомных, которые там ночевали. На полу лежала солома, высыпавшаяся из тюфяков, стены и потолок почернели от дыма костров. Заколоченные досками окна не пропускали дневной свет. Среди делегатов нашлись умелые мужчины и сделали факелы, вставив их в импровизированные сосновые патроны. На каменных скамьях можно было сидеть, если только не обращать внимания на грязь и не бояться замерзнуть.
Корентин с Грациллонием поднялись на возвышение. Пока епископ читал молитву, Грациллоний вглядывался в собравшихся людей. Было их человек пятьдесят: горожане, запахнувшиеся в плащи, надетые поверх одежды для верховой езды, вожди племен в толстых шерстяных туниках, кто в бриджах, кто в килтах; на лесниках была кожаная одежда. Пришли сюда и фермеры, и пастухи, и рыбаки, и ремесленники. В передних рядах он увидел Флавия Вортивира, облаченного в архаичную тогу сенатора. Невольное воспоминание о Совете суффетов в Исе было почти непереносимым.
Долой! Сейчас это ни к чему. Он выступил вперед, так как Корентин закончив молитву, встал в сторону. Грациллоний поднял правую руку и сказал:
— Приветствую вас. Мы знаем, зачем собрались.
Место это он выбрал частично из-за его расположения, а частично как напоминание о разрухе.
— Время на сборы было отпущено небольшое, и я благодарю всех за то, что вы успели за эти дни приехать. Давайте же и сейчас встречу нашу не затягивать. Людям, что живут здесь, нужно вернуться сюда для ночлега.
Корентин перевел его слова на галльский язык для тех, кто не знал латыни. Арморикские диалекты имели много общего.
Вортивир поднял руку, и Грациллоний дал ему слово.
— Надо бы, тем не менее, прояснить все вопросы, — заявил трибун Дариоритума Венеторума. — Мы не стая гусей, спешащих по первому зову. — Несколько галлов, похоже, обиделись, и Корентин сделал перевод более тактичным. Вортивир, знавший оба языка, переводом остался недоволен. Грациллоний нахмурился, но, так как он слишком нуждался в трибуне, ответил:
— Объяснитесь, сэр. Может, мы выясним это между собой, а потом епископ доложит всем суть вашего высказывания.
— Без сомнения, — размеренно произнес Вортивир, — нам угрожает страшная опасность. Похоже, это самое большое нападение из тех, что когда-либо переживала Галлия, хотя они пока и находятся в добрых трехстах лигах отсюда.
— От границ Арморики гораздо меньше, — прервал его старый моряк Боматин Кузури, представитель бывших жителей Иса. — И они движутся на запад.
— У нас есть гарнизоны и местные резервисты, — напомнил Вортивир.
Грациллоний не мог удержаться от горького высказывания:
— Слишком хорошо мы знаем, чего они стоят. Оглянитесь вокруг. Воргий когда-то был первым городом Арморики.
— После Иса, — сказал Боматин в бороду.
Ветеран Друз поднял руку и после кивка добавил:
— А вспомните о городах, что пали за этот месяц. У них были и гарнизоны, и резервы, и высокие крепостные стены с катапультами в придачу.
— Если ничего не будем делать, варвары сожрут нас поодиночке, — заявил Грациллоний.
Вортивир:
— Вы хотите собрать эти нерегулярные сторожевые отряды — «общества», «братства», «спортивные клубы», — которые вы сформировали, и думаете с ними держать оборону?
Грациллоний покачал головой:
— Нет, сэр. Нам нужна мобильность. Мы не можем содержать армию… — «Ну, вот, я употребил это слово», — подумал он. — …Такую как эта, более десяти-пятнадцати дней. Нам не хватает организации. Каждый человек должен будет принести с собой еду и спальные принадлежности, и что там еще. Если возложить все на плечи людей, то превратимся в сборище бандитов. Мы с вами должны сделать что-то для экипировки: продукты, вьючные животные, может, несколько повозок. Понадобятся и хирурги. Создать своего рода комиссию, которая сможет заплатить за еду и экипировку. Нет смысла сидеть в крепости и ждать, пока не начнется голод. Варвары могут обойти нас. Народ это прекрасно знает. Люди не глупы и поймут это сами. Прежде всего, они не придут к нам. Останутся дома и приготовятся бежать вместе с семьями. Я бы и сам так поступил на их месте. Мы же должны доказать, что сможем дать отпор.
