— На этот раз они хотят погубить нас всех.
— Я так не думаю.
— Твой отец погиб. Как мы можем быть уверены, что Рита не погибла? И твоя мама — мы все знаем, что должно с ней случиться. Может, скажут, что смерть будет ей наказанием, но ведь это не важно: смерть есть смерть. И вот теперь — Пророк. Они хотят, чтобы все мы пропали. Но я никуда не поеду.
— Вам и не придется.
— Это ведь не какая-нибудь статья в газете. Это моя жизнь. Это моя семья. Это то, во что я верю.
— Я понимаю. Но все, что я действительно пытаюсь сделать, — это вытащить маму из тюрьмы.
— Они нас боятся, Джордан.
— Боятся?
— Боятся Пророка, потому что понимают: он прав. — Ее дрожащая рука сжалась в бело-голубой кулачок. — После Осады Пророк всегда говорил: они вернутся. Он всегда говорил: вы только подождите. И вот они тут как тут.
Глядя на сидящую рядом со мной Друзиллу, в платье с высоким воротником, закрывающим шею, я додумался вот до чего: некоторые люди не хотят никакой помощи. Нет смысла бросать им веревку, они все равно проплывут мимо.
— Пророк думает, ты ищешь не там, где надо.
— Не там, где надо? Что это должно означать?
— У нас так много врагов. В Вашингтоне, в Солт-Лейк-Сити. Все хотят, чтобы нас не было. Твой отец и Пророк были очень близки. Они вполне могли начать с него — это имеет смысл. Они хотят, чтобы все думали, что мы рассыпаемся изнутри, когда на самом деле кто-то стоит снаружи и выхватывает нас поодиночке — одного за другим.
Вам знакомо такое чувство, когда вам кажется, что вы уже добрались почти до конца дороги, а свернув за угол, обнаруживаете, что дорога тянется еще далеко вперед?
— Как вы думаете, что мне следует делать?
— Отыщи эту девушку, дочку сестры Кимберли. Ты знаешь, о ком я говорю, — Сара Пятая? Она работала с организациями, которые пытаются нас остановить.
— Она его не убивала.
— Откуда ты знаешь?
— Так она сказала.
— И ты ей веришь?
— Верю.
Изможденное лицо сестры Друзиллы застыло словно маска.
— Интересно.
Я спросил ее, что она имеет в виду. Когда она мне ответила, я не мог поверить своим ушам.
— Вы уверены?
— На все сто процентов.
— Почему же она мне не сказала?
— Она что-то скрывает.
— Не могу в это поверить.
— Поверь, это правда.
Оказывается, Пятая немножко скрывала кое-чего особенного: примерно за двенадцать часов до того, как его убили, мой отец сделал ее своей самой новой женой.
~~~
«Сан-Франциско экзаминер»
1 ДЕКАБРЯ, 1873
ЕЩЕ ОДНО ОТКРОВЕНИЕ С БОЛЬШОГО СОЛЕНОГО ОЗЕРА
Вчера в Третьем Районном Суде Территории Юта война меж нашими друзьями — Бригамом и миссис XIX — приняла такой оборот, какого даже мы не могли предвидеть. В шесть часов вечера Бригам, при посредстве своих обладающих богатым воображением адвокатов, мистера Хемпстеда и мистера Киркпатрика, представил официальный ответ на иск его жены против Великого Всемогущего Пророка Запада.
Быстро проанализировав юридические документы Бригама, мы смогли определить его новую стратегию, имеющую целью победу в этой войне. В его непреклонном ответе утверждается, что он и Энн Элиза вовсе не сочетались браком 6 апреля 1868 года, как это заявлено в ее собственном иске. По словам Бригама (чья правдивость и объективность делают его вполне достойным нашей выдающейся публикации), Энн Элиза не является и никогда не являлась его законной женой. Он делает свое заявление из самых искренних и честных побуждений. Бригам трогательно объявляет о неизбывной преданности своей первой жене, носящей вполне соответствующее имя — Мэри Анджелл,[117]которая и есть его ребро с десятого дня января 1834 года, когда они были счастливо обручены в старом Кертланде. Итак, будучи уже женат, Бригам никак не мог вступить во второй брак, не говоря уже о девятнадцатом сердечном союзе. Это ведь стало бы многоженством! Так что, видите ли, Ваша Честь, иск этой женщины не может быть принят по существу. Энн Элиза — и здесь мы должны привести уникальные выражения Пророка без изменений — «есть не что иное, как шлюха для общения». А как насчет давно пропагандируемого Бригамом обычая небесного брака? Это просто гедонистический религиозный ритуал, имеющий не более легальный статус, чем адюльтер, признается Пророк. Так кто же те женщины, что спят за скандально известными мансардными окнами Львиного Дома? Наложницы, все и каждая, да благословит их Господь, — так вещает Пророк.
Далее Бригам признает, что находился в незаконной связи с Мадам 19. Поэтому он почтительно просит Суд, по присущей ему мудрости, прекратить дело, чтобы он мог вернуться с миром к своей единственной жене, к этому, уже упомянутому нами ранее, Ангелу, и осуществить некое восстановление утраченного, так сказать, возмещение убытков. Мы с вами уже хорошо знакомы с тем, как это происходит.
Тем временем Энн Элиза, только что совершившая побег из мест заключения, иначе именуемых Территорией Юта, продолжает блистать по всей горной глубинке Америки, рассказывая о горестях своей супружеской жизни всякому, кто пожелает слушать (и заплатить пятьдесят центов). Эта сестра — хотя теперь она существо, отошедшее от их правил, — утонченная, словно лилия, и робкая, как утро в пустыне, мужественно собирает свою волю в кулак и выкладывает всю правду — это ее слово, не наше — о многоженстве. Как американцы, мы — каждый из нас — должны приветствовать ее смелость и ее призыв к освобождению, пока сама она, ничтоже сумняшеся, набивает свои карманы. Всем, кто усомнится в ее искренности или в ее мотивах, мы заявляем: «Устыдитесь! Разве женщина не имеет права перевести свое закабаление в жемчуга и изумруды? Бог помочь, сестра! Вперед, № 19! Доставь свои обращения в Вашингтон, к самому Президенту! И тогда мы сможем предсказать последнюю остановку на историческом пути Энн Элизы к свободе: БАНК!»
Так продолжаться не может
Том позвонил мне в полнейшей панике:
— Слушай, я насчет Джонни. Он исчез. Мне надо было поработать за конторкой в холле мотеля, так что я сказал, чтобы он побыл пока с собаками. Я вернулся, а его нет.
— Когда это случилось?
— Почти два часа тому назад. Я поездил вокруг, поискал, но ведь я даже не знал, с чего начать. Просто поездил взад-вперед по Сент-Джорджу. Аве Джордан! А ты где? Я звонил.
— В Месадейл звонки не проходят. А сейчас я в Канабе.
— Мне надо, чтобы ты домой приехал, прямо сейчас. Просто дело в том… — Он помолчал. — Джонни мог куда угодно попасть.
