встать так и не решился.
Геродот брезгливо отдернул руку:
— Нетрухотеп, говоришь... Где ты взял маску?
Амфилит молчал. Его глазки забегали. Наклонившись, Геродот с ненавистью посмотрел на демарха.
Заговорил зло и веско:
— Я тебе сам скажу... Три года назад сатрап Сирии Мегабиз разбил в Дельте присланную на помощь Амиртею афинскую эскадру. Наварх Улиад попал в плен. Он оказался в зиндане, где его пытали персы. Перед смертью Улиад рассказал своему сокамернику Пиррию о том, что в составе финикийской эскадры было несколько пентеконтер из Навкратиса. Я тоже сидел с этим Пиррием. От него и узнал... Так вот... Ты эти корабли не только снарядил, но и лично возглавил флотилию... Откуда я знаю? В порту побираются ветераны сражения под Просопитидой. А ты даже не захотел обеспечить своих соратников достойной пенсией. Так что разговорить этих калек не составило особого труда...
Теперь Геродот чеканил слова:
— Ты предатель и мразь! Это ты забрал священные реликвии эллинов. Себе оставил жреческую маску, а небриду, сфагион и арулу отдал Мегабизу. На твоих руках кровь Инара, Гонгила, Улиада, сотен египтян и эллинов... Просто выбери себе смерть.
— Нет! — завопил Амфилит. — Все было не так...
Слова Лида прозвучали приговором:
— Из-за тебя погибли отец и брат!
Резко подобрав с пола полотенце, кариец набросил его на шею демарху и затянул. Амфилит завозил ногами, схватившись рукой за удавку, его мотало из стороны в сторону, но Лид не отпускал.
Демарх выпучил глаза, лицо налилось кровью. Он пытался что-то сказать, при этом из горла вырывался лишь сиплый визг. Наконец, Амфилит уронил голову на грудь и обмяк.
* * *
Друзья остановились перед сходнями.
— Может, все-таки вернешься в Элладу? — с надеждой в голосе спросил Геродот Батта.
Наксосец отрицательно покачал головой:
— Нет... Меня там никто не ждет. Ватаге моей в Египте нравится. В Красном море купеческих кораблей не меньше, чем в Сароническом заливе. Только там того и гляди нарвешься на сторожевую триеру, а здесь всегда можно подкараулить беспечного капитана... Да и безлюдных гаваней хватает, чтобы спрятаться.
— Береги себя, — попросил наксосца Геродот. — Спасибо за все!
— Ты тоже не хворай, — улыбнулся Батт.
Он обнял сначала Геродота, потом Лида. И легко взбежал по доскам на борт керкура. Помахал рукой, после чего скрылся в трюме. Услышав отрывистую команду атамана, хесмины начали распускать парус.
Кариец и галикарнасец двинулись в сторону города. Только Геродот остановился в конце пристани, а Лид пошел дальше. Уже у самого маяка он обернулся. Оба одновременно вскинули руку в прощальном приветствии.
Затем Геродот вернулся к причалу, чтобы подняться на борт лемба Харисия.
Афины готовились к зиме.
Внешний Керамик встретил галикарнасца кленовым багрянцем. Ветер швырял опавшие листья на ступени портиков, забивал мусором сточные канавы, стыдливо накрывал разноцветным ковром выгребные ямы.
Со склонов Пникса доносился запах жареных каштанов. Сезон каторжных работ закончился, зато начались казни, поэтому над страшным Баратроном день и ночь кружили стервятники.
По улицам Мелиты тянулись последние груженные заморскими товарами телеги из Фалерона и Пирея. Пастухи гнали скот по Священной дороге на агору для жертвоприношений во время Тесмофорий.
Гавани шумели, звенели и грохотали. Триеры замерли в сухих доках Зеи для просушки. Подвесные снасти отправились на хранение в портовые скевотеки. Рабы красили обшивку, штопали паруса, смазывали жиром весельные порты. Кузнецы клепали новые якорные цепи.
По улице Изготовителей герм гуляла гранитная пыль. С бастиона стены Фемистокла разводящий протрубил сигнал смены. Четырехгранная и островерхая колонна Аполлона Агиея возле дома Перикла напомнила Геродоту египетские чехены.
Двое матросов Харисия подкатили к воротам тележку с сундуком. Стук бронзового кольца гулко прокатился по перистилю, подняв в небо стайку голубей.
Немой ливиец принес гостю таз с водой, потом подал мягкое полотенце. Прежде чем направиться к андрону, Геродот смущенно провел рукой по ёжику из коротких жестких волос на голове.
На этот раз Перикл сам вышел навстречу галикарнасцу.
Остановившись в центре мозаики, он раскрыл объятия:
— Знал бы ты, как сильно я тебя ждал... Булевты мне все уши прожужжали про похищенные реликвии, каждый хочет узнать их судьбу. Харисий уже доложил об успешном выполнении задания.
Проводив Геродота в андрон, Первый стратег указал ему на знакомый канапелон. Трапедзы с вином и закусками были накрыты льняными египетскими салфетками.
Матросы вкатили тележку на ковер, выгрузили из нее сундук, а затем молча вышли. Галикарнасец вынул три матерчатых свертка и передал их Периклу.
Первый стратег осторожно развернул каждый по очереди. Ладонью с любовью провел по оленьей шкуре. Поднес к курильнице сфагион, чтобы насладиться его матовым блеском, потом бережно опустил его на сундук рядом с небридой. Поцеловав, поставил туда же арулу.
Долго любовался реликвиями.
Наконец, выдохнул:
— Ну, давай, рассказывай...
— Потребуется время... — усмехнулся галикарнасец.
— Ничего, сегодня у меня время есть, — успокоил его Перикл.
И Геродот начал... Он оживленно размахивал руками, менял тембр голоса и выражение лица, хрипел, раскатисто смеялся, хмурил брови, выкатывал глаза.
Казалось, даже боги на домашнем алтаре замерли в удивлении, пораженные торжественной красотой египетских храмов, величием Нила, красочным описанием невероятных событий, в которых довелось участвовать путешественнику.
Когда он закончил, в андроне повисло долгое молчание.
— Да... — озадаченно выдавил из себя Перикл.
Потом потрогал указательным пальцем свою бровь и тут же перевел палец на гостя, показывая, что заметил шрам:
— Досталось тебе... Но я знал, что ты справишься. Верил в тебя... Если честно, я вас в этом году уже не ждал, потому что навигация закончилась. То, что вы благополучно доплыли — это чудо... Только не говори, будто египетский бог воздуха и ветров Шу оберегал вас с Харисием по дороге в Элладу... Впрочем, после твоего откровенного рассказа я готов согласиться с любыми доводами.
Геродот допил вино.
Вытерев губы тыльной стороной ладони, признался:
