сахар производить очень просто, а вот тростниковый сырец, поступающий с Кубы буквально миллионами тонн, очищать было гораздо сложнее. Не «технически», а «химически»: его все же в обязательном порядке требовалось рафинировать, производя при этом большое количество довольно ядовитой патоки. То есть для людей ядовитой, а для микробов, спирт вырабатывающих, вполне даже съедобной — и вот для переработки патоки и пришлось ставить отдельной (и не самое дешевое) оборудование. Зато при это получалось много весьма дешевого спирта — а из спирта современная химия много чего полезного произвести может.
Еще товарищ Кастро довольно сурово стал наказывать разного рода преступников (коих на Кубе было, к удивлению многих советских граждан), очень много — настолько много, что один немаленький остров кубинцы превратили в огромный «исправительно-трудовой лагерь». Насчет «исправления» у Патоличева и Пономаренко были серьезные сомнения (собственный опыт показал, что «горбатого могила исправит», в особенности при общей бедности государства), а вот по поводу «труда» у Кастро все получилось хорошо: практически весь остров был превращен в огромную плантацию по выращиванию разных фруктов (в основном цитрусовых), и оттуда в Европу хлынул «экзотический витаминный товар». Не во всю Европу, но в соцстраны тех же апельсинов поступало достаточно, чтобы они перестали быть диковинкой даже в какой-нибудь сибирской деревне…
— Вот глядишь на то, что Фидель у себя делает, и начинают закрадываться сомнения в верности некоторых тезисов Ильича, — пожаловался Пантелеймон Кондратьевич Николаю Семеновичу.
— Это ты про какие тезисы?
— Про то, что все люди равны. У Кастро же на Кубе настоящий расизм…
— Насчет равенства всех людей Иосиф Виссарионович внес ценное уточнение: люди в правах равны. А у Кастро не расизм, а, я бы сказал, верное понимание местных традиций. На Кубе белые традиционно занимаются управлением и наукой, а черные — у них почетным занятием считается военное дело и помощь в «белых» профессиях, а все остальное, включая, кстати, и руководство промышленностью, считается делом недостойным. Я, когда туда летал, обратил особое внимание: у них, допустим, врачи практически все белые, а младший медперсонал — практически на сто процентов мулаты. В армии командование — белые, сержанты и младшие офицеры — опять мулаты, а солдаты все черные. Ну, почти все, у нас в летных училищах кубинцы только белые и немного мулатов. Мне Кастро сказал, что это всех устраивает потому, что у белых традиционно считается правильным работать головой, а негры — у них культ силы, они мышцей работать предпочитают.
— Но беда у Кастро в том, что они предпочитают вообще не работать. Во время сафры их на плантации буквально под конвоем загоняют…
— Так надо им технику дать!
— Мы кубинцам завод выстроили по выпуску комбайнов, чтобы тростник этот убирать. И что? Завод практически не работает, там рабочие тоже трудиться не хотят… ладно, пусть Фидель сам свои проблемы решает, главное — чтобы платил вовремя.
— Ему нечем платить…
— Пока платит сахаром, уже начал и апельсинами расплачиваться. Да и доллары американские у него все же водятся, а сам он их потратить не может, поскольку эмбарго.
— А откуда у него тогда доллары?
— Как там Даннинг говорил насчет трехсот процентов прибыли? У Фиделя такие каналы контрабанды налажены, что выпуск сигар у него даже увеличился. Получает он с этого, конечно, не миллионы насчитанные, но на штаны поддержать эти деньги ему точно не лишние.
— А может ему сказать, чтобы и бананы выращивать для нас начал?
— Зачем? Нам вьетнамских хватает, а то, что он для себя выращивает… На Кубе бананы невкусные, они там вроде картошки, для жарки только хороши — но возить их к нам дороговато выйдет, картошка — она и повкуснее, и куда как дешевле. Так что… да он сам разберется, а у нас своих забот хватает.
В феврале шестьдесят восьмого с Украинки в космос поднялся очередной «корабль-спутник». И, как год назад, через несколько дней к нему пристыковался БТК, привезший на орбиту много полезного груза. То есть почти весь этот полезный груз состоял из гептила (специалисты Челомея решили, что перекачивать в космосе тетоксид диазота — занятие на самое интересное). А спустя еще четыре дня от «Алмаза-3» отстыковался МТК и еще через день он пристыковался к новому орбитальному аппарату. Просто пристыковался, экипаж — опять в составе Берегового и Ильюшина никуда перелезать не стал, так и сидел в довольно маленькой кабине «Рассвета». Причем просидел он там, ничего не делая, почти двенадцать часов — а затем сидение в корабле продолжил. Вот только корабль этот неожиданно полетел очень далеко: не просто же так в космическую ступень подлили почти семь тонн топлива.
Спустя трое суток корабль притормозил возле Луны и вышел на орбиту вокруг спутника, там проболтался чуть больше суток и, снова запустив двигатель, перешел на траекторию полета к Земле. В ЦУПе все параметры траектории просчитали довольно точно, поэтому на обратном пути потребовалась лишь одна корректировка — и «Рассвет» аккуратно сел в казахских степях, «промахнувшись» от расчетной точки посадки всего на три десятка километров.
Этот полет к Луне среди американцев вызвал бурю волнений, Никсон вызвал к себе и руководство НАСА, и толпу военных, и руководителей всех компаний, задействованных в американской лунной программе. И такой «пинок» (а так же огромный финансовый «пряник») на американских «любителей космоса» подействовал довольно неплохо. Вот только, как говорится, «деньги есть нельзя»: запущенные в марте два модуля «космического ускорителя» при стыковке «слегка попортились». Так попортились, что взрыв было видно почти на тысячу километров вокруг. Что, впрочем, особо американцам настроения не испортило: ведь у них были запущены в производство сразу два десятка тяжелых «Титанов» и дополнительно шесть кораблей класса «Джемини»…
Восемнадцатого мая у Ричарда Никсона приятный уикенд явно не намечался: Кристофер Крафт принес ему не самую утешительную новость:
— Мистер президент, во время последнего полета «Джемини» мы мало того, что обнаружили место запусков советских лунных ракет, но и, похоже, сами ракеты заметили.
— Это очень интересно…
— И заметили совсем не то, что ожидали. То есть совершенно не то.
— А без нудных предисловий можно?
— У нас была довольно подробная информация, и даже несколько фотографий ракеты, на которой они выводили свои орбитальные станции. И это была несколько необычная ракета, но ничего выдающегося она, собственно, из себя не представляла. А на полигоне возле авиабазы «Украинка» наши астронавты смогли заснять что-то невероятное. Там стоит огромная ракета, высотой в двести
