бесшумно порхать, что их почти невозможно увидеть и услышать. Особенно в одиночку. Но если объединить усилия, потратить много времени, составить совместный план действий, сидеть в засаде, выслеживать и караулить, менять тактику, не давая им возможности приспособиться, то рано или поздно получится их поймать.
— Может быть, тогда следует привлечь ещё кого-то? Например, другого моего соседа по Дороге. Он тоже Свидетель.
— Не следует. Его это не касается. Наша Библиотека находится вне зоны его ответственности. Пусть объединяется с другой своей соседкой по Дороге и делает, что ему заблагорассудится…
Зря я это сказал, поспешил, надо было придумать какую-нибудь мягкую отговорку, вроде: «Это прекрасная идея! Попробуй предложить ему присоединиться к нам. Если он согласится, то мы с удовольствием примем его в свою теплую компанию…» Конечно же, он найдет тысячу причин, чтобы отказаться, ведь его отношение к Петре примерно такое же, как её ко мне, то есть он не знает, как отделаться от её назойливого внимания, и даже если бы согласился, что чрезвычайно маловероятно, то и пусть с ним — главное, что я буду часто находиться рядом с Петрой, — она заметно помрачнела и утратила значительную долю интереса к поиску Смотрителей, веснушки повисли темной вуалью, сквозь которую невозможно было рассмотреть её глаз, и вся она начала ускользать от меня. Я, конечно же, предпринял отчаянную попытку исправить положение: пошёл на попятную, согласился принять третьего человека в нашу компанию, даже стал умолять, просить, требовать, чтобы она рассказала своему соседу о порхающих Библиотекарях, попробовала привлечь его к нашим поискам, но Петра в ответ только молчала, раскачиваясь в воздухе подобно маятнику, в котором осталась лишь одна фаза — удаляющаяся.
Удивительно, но на следующий день Петра не отказалась продолжить со мной поиск порхающих Библиотекарей, — и, вроде бы, делала это с ничуть не меньшим энтузиазмом, чем в первый раз. На мой вопрос о соседе ответила, что он, даже не выслушав её до конца, отказался принимать участие в совместной погоне за эфемерными существами, сославшись на то, что Библиотека находится за пределами его участка, и у него нет полномочий проявлять инициативу в этом вопросе. Ничего другого я и не ожидал от этого типа. Петра несколько раз называла его по имени, но я так старательно вытравил, вырезал и выжег его из своей памяти, что на его месте осталась лишь чёрная дырка с неровными краями.
Мы долго блуждали в лабиринтах Библиотеки, где наизусть знали каждый закуток, сидели в засаде, почти не дыша, неожиданно выскакивали, едва заслышав какой-нибудь шорох, бежали наперегонки друг с другом, хватая воздух руками и замечая лишь какие-то необъяснимые блики и тени. Странно, но мне тоже начали чудиться стремительно выпархивающие из поля зрения существа, опровергая тот факт, что они — моя выдумка.
Интерес к поимке неуловимых Библиотекарей выдыхался в Петре постепенно, почти неуловимо, подсыхал и портился. Этот нездоровый процесс мог продолжаться долго, может быть, целую вечность и, почти наверняка, навредил моей упрямой соседке, не желающей сдаваться и признавать, что она оказалась обманутой мной или, что ещё хуже, не способной поймать живого Библиотекаря, — изредка она так пронзительно вглядывалась в мои глаза, что мне становилось не по себе, — я опускал их или отводил в сторону. Видимо, она не считала себя вправе напрямую спросить, обманул ли я её, — и скорее бы уж умерла, чем сдалась бы, поэтому мне ничего не оставалось, как отступить её самому, пожертвовав блаженными минутами и даже часами близости с ней в Библиотеке, — а ведь они могли больше никогда не повториться! Однажды утром, дождавшись появления Петры, я объявил погоню за Библиотекарями временно приостановленной:
— Думаю, далее нет смысла их преследовать. Все действия, нами предпринятые, не принесли ожидаемого результата. Надо признать, что Библиотекари умеют мастерски прятаться и убегать. В лучшем случае мы успевали заметить только их тени.
— Но мы ещё не всё перепробовали, — в этих словах Петры слышалась тоска. А веснушки на её лице расплылись так, что её можно было принять за чернокожего человека. — Давайте организуем круглосуточное дежурство, неусыпное наблюдение, привлечём больше народу. Не моего соседа, так вашу соседку с другого конца участка или ещё кого-нибудь…
— Нет. Это лишь усугубит ситуацию, напугает Библиотекарей. Возможно, даже заставит их совсем уйти или, лучше сказать, улететь. А это как раз те последствия наших действий, которые абсолютно недопустимы. Лучше мы пока затаимся каждый в своём углу. Будем вести положенные нам наблюдения за вверенными нам участками Дороги, делать соответствующие записи, думать, искать другие возможности встречи с ними. И, кто знает, может быть, однажды нам повезёт…
— Нам никогда не повезёт, — буркнула Петра и скрылась, не привычным своим способом, моментально растворившись в воздухе, а медленно, подволакивая ноги, шаркая подошвами, словно старушка, и предоставив мне возможность довольно долго созерцать её сутуленькую спину.
Меня напугала трансформация Петры, — став ко мне ближе во время совместных поисков Библиотекарей, она изменилась настолько, что практически полностью утратила все свои невероятные особенности, которые, в огромной степени, и делали меня влюблённым в неё, — веснушки превратились в невесть что, в какую-то жалкую пародию на веснушки, вся её внешность перестала будоражить моё воображение. Поэтому мне пришлось оттолкнуть её. Невообразимая ситуация! Но зато уже на следующий день Петра разительно изменилась, стала той неприступной крепостью, которую я привык штурмовать без всякой надежды когда-нибудь овладеть ею, — я снова увидел поток ускользающих веснушек и тело, состоящее из вихря совершенных линий, ежесекундно разматывающихся тонкой нитью, уходящей в бесконечный лабиринт непознаваемого мироздания.
Радостный покой овладел мной после этого, и я вернулся к выполнению своих свидетельских обязанностей, — деловито, сосредоточено, вдохновенно. Перебрался наконец-то из Библиотеки в свой уютный домик у Дороги, понемногу обжил его, раз в неделю по субботам топил баньку, подолгу млел там в тишине и одиночестве, стараясь ни о чём не думать, готовил скромную, но всегда аппетитную еду из продуктов, взятых в Торговом центре, вечерами, попивая чагу, сидел за столом, составляя отчёт. Чтобы не превратить ежедневный обход территории и составление отчётов в рутину, изредка выбирался в Город, чтобы там увидеть что-нибудь новенькое: кафе На Краю Света, где устроила свои проводы дама Б, не пригласив на них Лангобарда, хоть и не посещал, зато в обязательном порядке к нему подходил как можно ближе, чтобы ощутить бурную какофонию запахов и звуков, источаемую им, и понаблюдать за его всегда возбужденными посетителями. Один раз в месяц в обязательном порядке отправлялся в длинное путешествие по Городу, — на общественном транспорте в одну из сторон, между Светом и
