В смысле вы уже отправили за ним летучий корабль или химеру?
— Нет, — возразил адепт. — Стратег Сандис покинул Изумрудные Сады самостоятельно.
Весело ушагал за горизонт с котомкой на плече? Едва ли. Не Мирканто ли его в речку утянула? Зиккурат то большой. Могли там разминуться. Тем более я около суток находился в отключке.
— Ладно. Извините за беспокойство, — вздохнул адепт. — Временно исключим данных стратегов из жеребьёвки.
После разговора с адептом я решил обратиться к Церту насчёт Сандиса. Тот ничего не знал. Иворна оставил ему записку, что его не будет несколько дней, а потом он, вероятно, продолжит участие в Турнире.
— И у меня ощущение, что именно на слове «вероятно» был сделан акцент, — закончил свои рассуждения Церт.
Значит, может слиться с Турнира? Только зачем? Нарисовались какие-то новые дела и более перспективные направления козней.
На собрании Сандис, действительно, не появился как и его ближайшие прихлебатели. Все остальные были в сборе, не считая Кастоса. Пестрые придворные, чиновники и прочие не стратеги взволнованно щебетали по углам. Их можно было понять. Обычно подобные люди далеки от войны. Она для них раскрывается в страшных слухах и героических эпосах. А тут их будто бы привели в зоопарк войны. Все безопасно, стерильно, за стеклом.
Чародей на сцене приступил к объявлению новых пар участников. Делал он это с надлежащей тщательностью, постоянно сверяясь со списком.
— А где вы были? — полушепотом спросила Орина, пока до нас не дошла очередь.
— В крайне гадком месте. Потом как-нибудь расскажу. Намного интереснее куда делись мой друг Иворна и твой друг Радан.
— Возможно на Севере проблемы? — предположила девушка.
На Севере проблемы. Это верно. Что если Сандис и компания отправились туда разбираться с кербрийцами? Черт. Это надо как-то проконтролировать. Вроде бы новых оповещений по агентурным миссиям сейчас нет, но возможно мои люди пока не в курсе подкрадывающегося писца.
Тем временем чародей объявил:
— Михаир Лиардиан из Империи Рег против Артабарда бар Кинада из Шадда.
По залу прошел возбужденный шепоток. Многие здесь воспринимали меня как знаменитость. Одного из фаворитов мероприятия. А тут ещё мне попался противник из враждебной фракции. Зрители могут рассчитывать на ожесточенное противостояние.
Теперь надо выбрать карту.
Я попытался визуально оценить противника. Он явно не кочевник. Из старой знати судя по относительно не смуглому лицу. Из Сейда, где больший упор на пехоту, или центрального Шадда? Хм. Да без разницы. У Шаддинцев традиционно сильная кавалерия, но и пехота тоже ничего. Думаю, враг сможет подобрать свою гвардию под карту. Если поле боя будет неподходящим для конницы, то возьмёт тяжёлую пехоту.
Значит меня устроит практически любой вариант кроме совсем уж плохо проходимой местности. Второго раунда в Сырых лесах мне совсем не хочется. Иначе бой будет очень непредсказуемым, а потери могут оказаться внушительными.
Итого я забанил:
Сырые леса
Рисовые поля
Дельта, острова и крокодилы
Враг же убрал карты:
Разделённые рекой
Арена жертвоприношений
Кривые низины
Чародей бросил жребий и объявил:
— Сухая равнина!
Помню ее. Одна из самых простых по рельефу карт. Название не врет. Это, действительно, равнина и она довольно сухая. Ни болот, ни речек, ни ручьев. Каких-то укреплений тоже не наблюдалось. Идеальное место для использования кавалерии.
Сегодня надо будет пересмотреть и поменять по необходимости состав армии. Ноция в ней больше не будет. Я бы сам его не пустил, но теперь это не позволяют правила. Якши и такое количество лучников нам тоже больше не нужны, зато пригодились бы скорпионы или стационарные арбалеты.
Я ощутил как в висках пульсирует боль. Это отвлекло меня от мыслей о предстоящем сражении. Поймал на себе внимательный и недобрый взгляд черных глаз будущего соперника. Не молод, судя по седине в бороде. Однако играть в гляделки у меня не было настроения и мотивации.
Ксерион что-то говорил Келиму, Орина что-то шептала мне. Про свой пятнадцатый уровень, кажется. Сосредоточиться не получалось. Я был не совсем здесь. Вокруг роскошный зал, залитый солнцем и полный человеческих голосов. Однако часть меня будто бы осталась в душном полумраке древнего зиккурата. Могилы Ксигона и тысяч других несчастных, где ещё теплится жизнь в теле Касс. Теплится, но неумолимо гаснет. А другая сторона меня смотрела куда-то в холодную даль Кербрии. Туда, где у жертвенного камня Старика, стоит чаша, наполненная кровью и трещины ползут по ее черным стенкам.
Я близко.
Близко к обретению новой силы, но вопрос какой она будет? Чем и кем я стану? Это решится во время следующего визита к Мирканто.
По итогам жеребьёвки Орине попался кто-то из Сулима на послезавтра. Едва ли смогу присутствовать. У меня опять возникает стойкое ощущение провала на линии жизни. Это не обязательно означает гибель. Скорее неопределенность. Мрак, скрывающий развилку будущего. А ещё мне не давало покоя некое подозрение, но будто что-то мешало ему оформиться в цельную мысль и показать мне всю картину.
Так. Надо собраться. Какие бы не были отвлекающие факторы, но я должен провести грядущую битву достойно. Этого требуют мой долг перед людьми и перед богами. В конце концов мне приходилось командовать с гораздо более отвлекающими факторами. Болезни, попытки покушения, превращение в нежить.
— Все нормально? — спросила Орина. — У вас очень мрачный вид.
— Ага. Уже где-то года полтора как, — ответил я.
После завершения собрания, решил немного отдохнуть, а потом отправиться к войскам и заняться редактированием состава армии. Сон сразил меня как стрела охотника поражает беспечную лань. Я задремал сидя и наблюдал видение, которое уже являлось мне когда-то.
Бурлящее море. Волны идут по кругу, словно ввязавшись в безумный хоровод. Посреди морской пучины раскрывается гигантский водоворот. Пасть Таргара либо ее подобие. Свет земного солнца не может добраться до его недр. Там чернеет непроглядная темнота.
«Неспокойны древние кости». — услышал я в шепоте волн. — ' Шевелятся под покровом земли. Дрожат скалы, дрожат горы'.
Солнце ярко вспыхнуло и тут же потускнело. Его быстро скрыли облака, обратившиеся сплошным покровом. Затем по темной пелене небес пошли ярко-зеленые трещины. Небо рассыпалось. Его исполинские осколки падали в море. Обратная их сторона была зеркальной. А за треснувшими небесами мне открылся набор переплетающихся образов. Настолько яркий и пестрый, что даже мое привыкшее к созерцанию битв восприятие не сразу разобралось в содержании картины. Я видел скульптурные портреты триумвиров. Белые, высеченные в некрашенном мраморе или гипсе образы меня, Сандиса и Карра. Каждый обрамлен лицами и телами тысяч связанных с нами людей. Все кого я знал, а также ещё больше незнакомых мне людей.
«Три человека, три призрака, три проклятья!»
