Книга Леди Арт - Дарья Кей

продолжилась. Вошедший встал неподалёку, и его молчание заинтриговало. Хелена краем глаза посмотрела в сторону — и брови её взлетели. Там стоял Филипп. В одной рубашке, с растрёпанными волосами, будто только проснулся. Он смотрел на далёкие леса на горизонте и изо всех сил сжимал пальцами мраморные перила балкона.

Все дни празднеств на Джеллиере они не пересекались, даже не обменивались формальными приветствиями. Он проводил время в своей компании, она — в своей, а теперь, кажется, судьба подталкивала их к разговору. Довольно иронично в сложившейся ситуации.

— Доброго утра, сэр Керрелл, — улыбнулась Хелена.

Она хотела посмотреть, к чему их беседа может привести, а ещё больше — увидеть его лицо вечером, когда он всё поймёт.

Филипп шумно втянул носом воздух, но всё же сказал:

— Доброго, Арт.

— Наслаждаешься природой?

Кокетливо проводя пальцем по перилам, Хелена подошла к нему и, повернувшись спиной к пейзажам, заглянула Филиппу в лицо. Он бросил на неё хмурый взгляд.

— Хотел бы наслаждаться.

— Я тебе мешаю? Здесь много балконов, ты можешь выбрать другой.

— Я уже выбрал этот. — И отвернулся.

А Хелена — совершенно случайно — скользнула взглядом на его руку и беззвучно ахнула. Цветные линии, которые должны были рисовать узоры на его коже, символизировать брак, его единение с женщиной… Этих линий не было.

— Так это правда… — выдохнула Хелена, не в силах отвести взгляд.

Рука Филиппа дёрнулась, но он её не убрал, не повернулся — лишь силнее сдавил камень. Вены у него на ладони вздулись от напряжения.

— Это не твоё дело.

— Нет, серьёзно, мне жаль…

— Мне не нужна твоя жалость, Арт, — выплюнул он, наконец повернувшись. — Пожалей лучше себя.

— А у меня всё прекрасно, Филипп. Но я понимаю: задевать других и жалеть себя всегда намного приятнее, чем получать жалость от других. — Взгляд, сверливший лицо Филиппа, снова опустился на его ладонь. — Но ведь это не удивительно. Тебе стоило найти кого-то себе под стать.

— Ты про себя? — Филипп усмехнулся.

— О нет! Ни в коем случае! — Хелена рассмеялась. — Я ведь сказала «себе под стать», а я бы никогда не опустилась до того, что ты сделал.

— Что я сделал? Попробовал помочь моей стране? Да кретин Кейз справился лучше меня — и без шантажа. Мне даже рассказать было бы некому. — Филипп покачал головой. — Не опустится она… Можем поговорить, до чего ты опускалась.

— Следи за словами. — Хелена сморщила нос. — Дружить мы, конечно, не будем, но тебе точно придётся иметь со мной дело в ближайшее время, поэтому лучше сделать вид, что мы можем общаться хотя бы спокойно. Знаешь, какая жизнь интересная штука. Кто-то теряет, кто-то находит…

Она запрокинула голову, облокотившись на перила балкона, и улыбнулась небу.

— Что за чушь ты несёшь, Арт?

— Чушь? Как знаешь, Филипп. Только я выйду замуж за твоего брата, и посмотрим, как ты заговоришь.

Филипп застыл с широко распахнутыми глазами. Его ноздри раздувались от плохо сдерживаемой ярости, глаза горели, а шея напряглась, как у готового разразиться пламенем дракона.

— Что? — сквозь зубы прошипел он.

— Это должно было быть секретом, — сказала Хелена самым будничным тоном, рассматривая ногти и поворачивая кольца, — но раз уж мы разговорились… — Когда она подняла на него глаза, они пылали торжеством. — Если ты думаешь, что я шучу, то официальная помолвка будет сегодня вечером.

— Если ты собираешься играть с ним, как со всеми теми идиотами вроде Лифа или Кейза…

— Какие игры, Филипп? Игры кончились. Или, по-твоему, ты один можешь хотеть защитить своё королевство? Знаешь, — она скривила губы, прищурилась, — я рада, что Эдвард не такой, как ты или ваш отец. Моё решение ты никак не изменишь. Его, как мне кажется, тоже. Так что смирись.

Они с сверлили друг друга ненавидящими взглядами, а затем Филипп приблизился к ней, процедил:

— Чёрта с два, — и вылетел с балкона.

* * *

— Ты знал это?! — вскричал он, врываясь в покои отца. Дверь врезалась в стену, отскочила от неё и с грохотом закрылась.

— Филипп! — возмутилась мадам Керрелл, но тот не мог остановиться.

— Ты знал? ТЫ ему позволил?!

Элиад, застёгивавший воротник, посмотрел на сына через зеркало и обратился к жене:

— Агнесс, пожалуйста, оставь нас. А ты, — он перевёл взгляд обратно на Филиппа, — успокойся и скажи по-человечески, с чего ты решил, что такое поведение в принципе приемлемо?

Филипп сжал кулаки, давя гнев. Мать послушно вышла, напоследок погладив его по плечу.

— ТЫ разрешил Эдварду жениться? — переспросил Филипп, когда дверь снова закрылась, и голос его дрожал, эмоции никак не хотели улечься, рвались наружу, и, если бы он мог, наверняка что-то в спальне уже погибало бы в пламени.

Элиад же был спокоен. Он лишь нахмурился, справился с последней пуговицей и наконец повернулся.

— Жениться, говоришь? — в голосе его не было ни злости, ни удивления.

— Ты не знал?

— Нет. Но подозревал. На ком?

— Арт…

— Арт. — Элиад ухмыльнулся. — Интересно. Откуда ты знаешь?

— Она сказала. Заявила, что они помолвятся сегодня вечером.

— Хорошо…

Филипп, опешивший, воззрился на отца.

— И ты позволишь ему это?

— Разумеется.

— За твоей спиной… Я не женился за твоей спиной!

Кривая улыбка мелькнула на губах Элиада, а потом он отвернулся и одним махом надел китель.

— Ты много не знаешь, Филипп. Мы с Эдвардом разговаривали по поводу леди Арт. Видимо, не зря.

Филипп нахмурился, пытаясь понять, что отец имеет в виду — и тут же об этом пожалел.

— Так это твой план… — прошептал он, глядя в пол, и не в силах больше открыть рот. Они оба — и эта невыносимая девица, и родной отец — разыгрывали Эдварда, как разменную монету.

Филипп тряхнул головой, бросил тихое «понятно» и вышел. Ему нужно было к брату, рассказать ему всё, отговорить. Если после разговора с Арт он сомневался, то сейчас — ни капли.

Постучав и получив дозволение, Филипп вошёл. Эдвард красовался у зеркала, ему завязывали манишку, подкалывали её золотым зажимом, а он придирчиво себя разглядывал.

— Привет, Фил. — Эдвард тоже смотрел через зеркало, и в свете утреннего солнца в кремовой сорочке был очень похож на отца.

Филипп медленно прошёл в комнату и остановился недалеко от брата, левее зеркала, чтобы смотреть не в отражение.

— Значит… — тихо сказал Филипп, — всё серьёзно?

— Ты о чём? — Эдвард покосился на него, не в состоянии повернуться: для такого важного дня ему прилаживали ярко-алый камзол с золотыми плетёными ремешками, пуговицами с тиснёнными рисунками.

— Про Арт.

Эдвард заметно смутился, но с улыбкой закивал.

— Вообще это должно было быть секретом до вечера, но знаешь, — затараторил он, —