Ознакомительная версия. Доступно 30 страниц из 148
о местных луговых собачках, которых собирались травить газом за то, что они поселились не там, где нужно, и ходила по домам, собирая деньги на их защиту в суде для экологической группы, которая требовала предоставить ей время, чтобы отловить их и перевезти на новое место.
И теперь, мне кажется, она видела в холмиках земли вокруг их норок, в их суетливых бурых тельцах свою личную победу, а может даже символ надежды. Джоди была достаточно умна, чтобы взглянуть на крупных грызунов и увидеть цивилизацию на грани гибели.
— Мы как луговые собачки. Вот почему они нас ненавидят. Мы им мешаем, — заключила она. — Но собачки все равно никуда не делись.
Что ж, может, мы им больше и не угрожали. Но им все равно приходилось беречься ястребов.
Мы развернулись и направились домой, и тогда Джоди избрала именно этот день, чтобы задать мне самый страшный вопрос из всех:
— Как думаешь, а черная молния — это больно?
Мной немедленно овладел родительский порыв сказать ей, чтобы она не беспокоилась. Надавать ей обещаний, которые я не сумею сдержать, в процессе убеждая себя в том, что она этого не понимает. Я боролся с ним ежедневно.
— Непохоже, — выдавил я. — Кажется, все случается быстро.
— А куда мы попадаем, когда она в нас ударяет?
— Если повезет, то никуда. Совсем никуда. Если повезет, то это будет похоже на выключение света.
— Тебе положено говорить мне, что я попаду в какое-нибудь красивое место, — усмехнулась она. — И меня там будут ждать все мои друзья и моя мертвая кошка.
— Если мама спросит, именно это я тебе и сказал.
Ну ладно, все-таки женщина, в которую вырастет Джоди, будет способна на жестокость — но только ради смеха.
— Давай наперегонки, — предложила она за полквартала до дома и пустилась бегом.
Я позволил ей сохранить преимущество. Мы попадали в дом разными путями: для меня входом служила обычная дверь, а для Джоди я выкопал на заднем дворе маленький круглый тоннельчик, когда она была еще маленькой и думала, что ползать по нему весело.
Поэтому она задержалась, и гонка окончилась ничьей.
В доме я снова поддался своему навязчивому неврозу и осмотрел все углы, и края плинтусов, и гипс, которым я все это покрыл, превратив прямоугольные комнаты в пещеры, где потолки, стены и пол плавно перетекали друг в друга, соединенные маленькими круглыми хоббичьими дверками, предназначенными для Джоди. Как и всегда, я пытался увидеть все это свежим взглядом, спрашивая себя: «Что я упустил, что я упустил, что я мог упустить?»
Это тоже было для меня ежедневной борьбой.
* * *
На какое-то время надежда воскресла. Возбуждение и напряжение были почти такими же, как в кино, когда башковитые люди в последний момент придумывают гениальный план. Человеческая раса наносит ответный удар. Добро пожаловать на планету Земля, уебки. А теперь валите отсюда и смотрите не врежьтесь в Луну по пути.
В чем именно заключался план, рядовым гражданам не сообщали; судя по всему, нам незачем было об этом знать, к тому же мы с большой вероятностью ничего бы не поняли, даже если бы нам расписали все в подробностях. Куда это запропастился Джефф Голдблюм, думал я. Он бы нам все растолковал. Мы знали только, что основная роль отводится ускорителю частиц, главному инжектору лаборатории Фермилаб[18] к западу от Чикаго, а цель проекта — залатать дыры в великом занавесе, чтобы можно было снова притворяться, будто мы — единственные имеющие значение создания во всем космосе.
Тем утром мы с Эльзой и Джоди жарили блинчики, одновременно глядя на экран моего ноутбука, на котором шла прямая трансляция снаружи занимавшей шесть тысяч восемьсот акров лаборатории.
— Неинтересно, — пожаловалась Джоди, посмотрев несколько минут. — Просто какой-то дядька болтает перед каким-то домом.
— Все происходит внизу, — объяснила Эльза. — В тридцати футах под землей.
— Тогда почему они не снимают там?
С этим вопросом я справился:
— Потому что тогда какой-то дядька болтал бы, стоя на фоне стены, а ты бы думала, что это жутко неинтересно.
— Тут хотя бы птичек видно, — добавила Эльза.
Она пыталась поддерживать веселое настроение. Эльза всегда пыталась поддерживать веселое настроение. Но для меня ее напряжение было так же очевидно, как исходящий от инфракрасной лампы жар. У нее было длинное тело, длинное лицо, длинные руки и ноги, длинные волосы, забранные в хвост, и все это казалось теперь системой натянутых канатов, увенчанной расширившимися от дурных предчувствий глазами.
Она уже была готова к катастрофе. Ее поведение не слишком переменилось, когда во время трансляции ведущий замер посреди кивка, коснулся наушника, на мгновение нахмурился, опустив взгляд, сказал: «Повторите, пожалуйста», а потом посмотрел на нас точно такими же глазами, как у Эльзы, за секунду до того, как изображение и звук пропали.
Я не мог двинуться с места. Вообще пошевелиться не мог. Знаете ощущение, которое бывает перед тем, как ты опрокидываешься вместе со стулом? Вот это было оно. Сидя в тысяче миль от Фермилаба, я ждал ударной волны, не представляя себе, какой она будет. Если ткань нашей реальности начнет распадаться по паре сталкивающихся на скорости света частиц зараз, поймем ли мы, что происходит?
Успею ли я сказать Эльзе и Джоди, что люблю их?
На всякий случай я сказал это заранее и был счастлив, хоть это оказался и не последний раз.
В течение нескольких последующих часов никто не объяснил нам, что пошло не так, зато начали появляться съемки с вертолетов. Дымящихся руин мы не увидели, но это было бы знакомое зрелище, а то, что предстало перед нами на самом деле, выглядело гораздо хуже именно потому, что оказалось таким странным и незнакомым.
Расположенный в тридцати футах под землей главный инжектор Фермилаба был когда-то кольцом длиной в две мили, а теперь стал двухмильной канавой, полной осыпавшейся земли и похожей на гигантский ров, окружающий новорожденный остров с зеленой травой и широкими деревьями. На протяжении следующих четырнадцати часов почва продолжала оседать, словно что-то под землей до сих пор затягивало ее в себя. Поговаривали о том, что ученые создали невероятно мощный вакуум. Поговаривали, что большая часть подземной инфраструктуры попросту исчезла.
А я гадал, возможно ли захлопнуть дверь с такой силой, что проем станет только шире.
* * *
Бывают дни, когда, проснувшись, обнаруживаешь, что, несмотря на все твои надежды и старания, все осталось таким же, как было. Умирают до сих пор не те, кто этого заслуживает.
Вот как понять, что всё, ополчившееся на тебя, зримое
Ознакомительная версия. Доступно 30 страниц из 148
