глаза. Вокруг, точно стоялая вода, разливалась та же мгла Забвения. И тлело остатками жара по краю уголька алое зарево на горизонте. Млада не помнила, зачем она здесь и как тут оказалась, но понимала, что отсюда нужно выбираться. Никакой человек по своей воле не войдет сюда, разве что от большой нужды или безумец какой. Она вновь упёрлась руками в землю, подняла сначала плечи, дрожа от усилий, а затем сумела и встать на четвереньки.
— Выходи. Мы ждём тебя.
Млада не знала, кто её ждёт и где, она не могла вспомнить ни одного имени, кроме своего. Да и то не чувствовала в нём уверенности. Но она повиновалась мягкому приказу и встала на ноги. Они показались чужими, тряпичными. И пришлось потратить ещё немного времени, которое здесь ничего не стоило, чтобы вновь привыкнуть к своему телу.
С удивлением она нащупала на поясе меч, коснулась его рукояти — и по ладони разбежалось покалывание. Бледное свечение качнулось между краем ножен и гардой. Всего на миг — и погасло, когда Млада отдёрнула руку. На другом бедре висел длинный нож с обмотанным широкими полосками кожи черенком. Она провела ладонью по груди, ощущая скованные в единое плотное полотно кольца доспеха. В глубине памяти шевельнулось до неузнаваемости размытое воспоминание. Но быстро погасло.
Млада огляделась: её окружали горы пепла, который улёгся мягкими волнами и напоминал невысокие барханы. И неподалеку лежало чьё-то тело — она не пошла его разглядывать. Всё равно не поймёт, кто это. Может, погибший соратник, а может, и враг.
“Выходить. Нужно выходить отсюда”, — твердила себе Млада, боясь забыть то главное, зачем она вообще поднялась с земли. Забвение ненасытно накинулось уже на новообретённые силы. Замешкаешься — и вновь рухнешь лицом в пыль.
Она пошевелила пальцами правой руки, чувствуя, как зародилось на их кончиках тепло. Подняла руку и медленно провела ею сверху вниз, открывая сияющий проход в Явь. Не оглядываясь, она шагнула в него.
Тело словно разорвало на части ослепительным до боли светом. Он вонзился в кожу бесчисленным множеством клинков. Царапал, раскалял, резал на ленты. Млада сжала губы, давя в груди крик, зажмурилась.
— Вышла, — вздохнула поблизости девушка.
Млада падала, и не могла найти никакой опоры, чтобы за неё ухватиться. Но натолкнулась вдруг, совершенно ослепшая, на чьи-то крепкие руки, вцепилась в них. Тут же её подхватили, прижали к широченной, тревожно вздымающейся груди.
— Хорошая моя. Всё закончилось.
Снова этот голос, который заставил её отринуть безразличие и вновь ощутить желание вернуться. Чей он? Чей же? Проклятье!
Мучительно пытаясь понять, она обхватила руками могучую шею и вжалась в неё лицом. От острого запаха кожи мужчины дурман бросился в голову, и захотелось вдыхать его вечно. Он нёс Младу куда-то, а она невыносимо желала увидеть его, но не могла открыть жестоко слезящиеся глаза.
Наконец лёгкий сумрак накрыл спасительным покрывалом. Младу усадили на твердую застеленную лавку, она с неохотой отпустила мужчину и прижала ладони к глазам. Просидела так немного, пока не унялась резь, и подняла голову, озираясь.
Теперь она оказалась в длинной, не слишком щедро освещённой избе с рядами широких, для крупных людей, лавок. Первой она увидела девушку, что звала её и передала силы, позволившие вернуться. И вмиг поняла, что они с ней похожи, как две капли воды. Снова прозрачным бликом сверкнул обрывок воспоминания, и канул в черноту, как и другие. Девушка стояла, нещадно сминая пальцами подол расшитого маричкой платья.
— Как ты? — спросила, тревожно заглядывая в лицо.
— Погоди, — буркнул стоящий рядом мужчина, и Млада перевела на него взгляд.
Он тут же опустился перед ней на колено, взял за руку. Млада дёрнулась недоверчиво, разглядывая его твёрдые но всё ж приятные черты. А от одного звука его голоса сердце билось так неистово, что мешало дышать.
— Знала бы ты, как я рад, что ты вернулась, — он прижался к её пальцам губами, щекоча кожу бородой.
На этот раз Млада всё же вырвалась. Качнулась назад в попытке отстраниться. На лице мужчины отразилось непонимание. Он снова попытался завладеть её ладонью, но она схватилась за скрамасакс на поясе и хрипло произнесла:
— Я не знаю тебя.
Эпилог
Млада затянула тесёмку заплечного мешка и хлопнула по нему ладонью. Дружинники, сгрудившись в избе, все, как один, смотрели на неё, и стоило поднять взгляд, заулыбались. Ни единого лица она не помнила. А вот все здесь знали её хорошо и провожать пришли. Это было странно.
За две седмицы, что прошло после возвращения из Забвения, она много о себе узнала. От сестры, от молодого вельда Рогла, который, говорят, раньше был пленником, а нынче стал — не кто попало! — княжеский волхв. Он тоже стоял теперь среди кметей, и взгляд его чёрных глаз казался слишком взрослым для парня шестнадцати лет. Словно не юноша смотрит, а старик. Который видел в жизни столько, что другим и не снилось. Он-то рассказал Младе о том, как они встретились, и как ездили через Ариван к миртам. Как билась она в Забвении с его Хозяином, и как его спасла, за что он на век ей будет благодарен и обязан. Она слушала и сама поверить не могла. Какой длинный путь позади, и ничегошеньки из него в памяти не осталось. Но, может, ещё вернутся воспоминания? Кто бы мог сказать наверняка.
Млада встала и направилась к двери, остановилась напротив вельда.
— Ну что ж, Рогл, бывай! И Цветану свою смотри не упусти.
Тот усмехнулся необычайно тепло и вдруг крепко её обнял. А в следующий миг под хохот кметей отскочил, якобы опасаясь удара.
Млада только улыбнулась и потрепала его по волосам. От этого простого жеста что-то потянуло внутри, она глянула на ладонь, словно на ней могли быть написаны ответы, и, мотнув головой, пошла дальше.
Во дворе вовсю кипела-шумела работа. Он был едва не сплошняком завален свежими сосновыми брёвнами, из которых получится к следующему лету справный и большой княжеский терем. На удивление, Млада смутно помнила, что раньше здесь стоял каменный замок о двух башнях, а то несчастье, что его разрушило, и представить было страшно.
А теперь князь решил обратиться к истокам и возвести жильё из доброго дерева. В таком и жене молодой лучше будет, и детишкам.
Раздетые по случаю зноя по пояс строители громко переговаривались и бранились. В землю укладывали основание из лиственницы — на века. С любопытством косясь на будущий терем, Млада обошла котлован и, миновав ворота, направилась
