Ягуар тоже принюхивался. Смотрел на мои сплетённые руки, закрывающие малышку, и принюхивался, жутко при этом фыркая.
— Это девочка.
Молчание и тяжелое дыхание.
— По крайней мере, мне все так говорят. Я уже выбрала ей имя. Зойе. Это означает живая.
Он смотрел, а глаза такие пустые и бессмысленные… как у болотников…
— Тебе нравится?
Найл обошёл меня по кругу, не делая попытки приблизиться или коснуться. И снова застыл напротив, сверля мёртвым взглядом.
— Я думаю, это очень символично. — дрожащим голосом продолжила я. — Она вернула меня к жизни… и тебя вернёт. Если только ты позволишь.
И снова ничего…
— Мы любим тебя и ждём… Вернись к нам, Найл.
И тут его скрутило. Завопив от боли, хищник рухнул на заснеженную поле и начал виться на ней волчком, кусая и царапая заледеневшую землю.
— Дамина, назад! — крикнул Золотов, но я продолжала стоять на месте.
— Борись с этим, Найл. Вернись к нам! Пожалуйста.
Наплевав на все запреты и страхи, я сделала шаг к нему и присела, касаясь рукой оскалившейся морды. Тихо взвизгнув, ягуар замер, дрожа всем телом.
— Что ты творишь? Что ты творишь?! — кричал Золотов. — Отойди от него.
— Тихо, — рыкнул на него Север. — Не мешай. Он и так на грани. Но силён, как еще держится.
Вторая рука погладила перевёртыша по голове, стараясь не касаться жутких ран. Боги, сколько же ему пришлось пережить, чтобы добраться сюда?
— Я люблю тебя, Найл Ягуар. Очень люблю…
Взгляд дрогнул, судорожный вздох сотряс измученное тело:
— Ми-и-и-на…
— Да, — улыбнулась я сквозь слёзы и тихо рассмеялась. — Это я, твоя Мина… Он узнал меня! Он меня узнал!!
* * *
Это стало лишь началом долгого пути становления и полноценного возвращения Найла. В тот день мне пришлось любимого опустить, хоть память и стала к нему возвращаться, но не до конца. В Ягуаре еще оставалось много хищного и опасного. Не буду рассказывать, какую лекцию мне пришлось выслушать от леди Адены, которую впервые подвели нервы, и она почти на меня кричала. А потом плакала, не в силах поверить, что Найл возвращается к нам.
Но потом каждый день, уже с согласия Ягуаров и в их присутствии, я приходила на окраину и разговаривала с ним, пытаясь пробудить воспоминания. Других мужчина к себе не подпускал еще недели две.
Так прошёл месяц.
В середине зимы мы перебрались в родовой замок. Найл поселился в парке. Память уже почти вернулась к нему, как и силы. Постепенно зажили раны, шерсть стала вновь гладкой и шелковистой, но вернуть себе человеческий облик любимый пока не мог.
— Мы справимся, обязательно справимся. Ты смог победить бешенство, сможешь справиться и с оборотом, — каждый день твердила я ему.
Он осторожно потёрся носом о мой уже огромный живот, и малышка с радостью пнула его в ответ.
— Сильная, как её мама, — улыбнулся Найл, заурчав от удовольствия.
— Нет, как папа.
День сменялся днём, месяц — месяцами.
Наступила ранняя весна, а нам так и не удалось побороть проклятье зверя. Мы все старались сделать вид, что всё хорошо, что это не приговор, но с каждым днём надежда уходила.
Роды начались перед самым обедом. Мы гуляли по парку, наблюдая, как медленно, но верно весна вступает в свои права — темнеет и тает снег, набухают почки на деревьях. А то, что произошло дальше, я знаю только из рассказов Найла.
Даже не помню, о чём мы разговорили, когда неожиданно я согнулась от резкой боли, хватаясь за живот, а по ногам, намочив подол платья, потекли бурые воды.
— Найл, — прошептала я, закатила глаза и потеряла сознание.
А дальше сыграл страх за наши жизни. Докричаться до замка было невозможно, мы слишком удалились в парк, бросать меня на снегу и бежать за помощью — тоже не вариант. Оставалось только одно — срочно нести нас в дом. Но как?
— Я даже сам не заметил, как перекинулся, — прошептал мужчина тем же вечером, сидя на краешке кровати и смотря на нашу маленькую крошку, которая мирно сопела у меня под боком.
— Ты спас нас, — улыбнулась я и сжала его руку.
Очнувшись в спальне в окружении слуг, целителей и леди Адены, я была занята рождением дочери и совершенно забыла про Найла. Словами не передать, что я испытала, когда он внезапно вдруг появился в дверях в человеческом облике. Сначала я решила, что у меня началась родовая горячка, а потом просто начала смеяться и плакать, не в силах остановиться.
В один день я обрела и любимого и дочку.
— Это у нас семейное. Мы спасаем друг друга, — ответил Найл.
— Какая же она красивая, — разглядывая сморщенное розовое личико, прошептала я. — Самая красивая девочка на свете.
— Мама заявила то же самое… Мина? — вдруг тихо обратился он, смотря на меня серьёзными зелёными глазами.
— Что?
— Я люблю тебя. Не потому что благодарен за спасение, за дочь и за новую жизнь. Я полюбил ту серьёзную девочку, которая посмела дать мне отпор, ту, что не покорилась мне и не сдалась… Ты хотела знать, почему я сделал тебя своей луаной? А потому что одной ночи мне хватило, чтобы признаться себе, что чувств к Алике давно уже нет, и в моём сердце прочно закрепилась голубоглазая блондинка… С первого дня я восхищался тобой, твоей выдержкой и силой. Но не хотел признавать.
— Найл, — прошептала я.
— Наши чувства проверены временем и закалены болью. Я люблю тебя, Дамина Солод, — Найл коснулся рукой моего лица и улыбнулся. — Люблю больше всего на свете. И Зойе люблю. Вы моя жизнь и моё спасение. Кстати, как ты смотришь на то, чтобы сменить фамилию? Дамина Ягуар… По-моему, звучит.
— Звучит.
— Вот и решили. Как только оправишься, мы пойдём в храм.
И своё слово Найл сдержал, как и все последующие. А я просто была счастлива.
КОНЕЦ.
