Ознакомительная версия. Доступно 28 страниц из 137
Катерину же, сильно избитую, в двадцать четыре часа выслали в Россию. Как донес из Шереметьева другой мой человек, у трапа ее встречали Гоша и Тенгизик. Я понимал: спасать ее от гнева Любимого Помощника – то же самое, что останавливать собственной шеей падающий нож гильотины, – но все-таки решил прорваться на прием к Оргиевичу и выпросить у него Катькину жизнь. Однако тот, как назло, улетел в Австралию по личному указанию президента – изучать тамошние страусиные фермы. Оставалось ждать и надеяться, что до его возвращения Гоша и Тенгизик ничего ей не сделают. Надеяться…
«Эх, Катька! Ты все-таки доигралась».
И вдруг через несколько дней у меня в офисе раздался звонок особого, аварийного телефона, номер которого был известен очень немногим.
– Привет, Зайчуган! Как поживаешь?
– Привет! – Сердце радостно курлыкнуло, но я сдержался. – Ты откуда?
– Из дома. Ты рад меня слышать?
– Конечно! Но ты же вроде в Париже решила остаться? – Чувствуя какой-то подвох, я решил сработать под наивного.
– Я передумала, – ответила она, не сумев скрыть досаду.
– И давно ты в Москве?
– Недавно, но у меня уже новые друзья!
– И кто же?
– А ты помнишь Гошу и Тенгизика?
– Ты, видимо, что-то путаешь: инсульт у Братеева, а у меня с головой все в порядке. Конечно, помню.
– Ну, если у тебя с головой все в порядке, ты, наверное, уже понял, зачем я звоню?
– Ты хочешь попросить прощения и вернуться на работу? Я тебя прощаю.
– Нет, я хочу попросить денег.
– Много?
– Много.
– А если я не дам?
– Дашь.
– Это почему?
– А потому, что я рассказала моим новым друзьям о твоих счетах в Швейцарии. Гоша и Тенгизик были просто поражены, что на авиации можно столько заработать!
– Стерва-а-а!
– Спасибо за комплимент! Когда придешь в себя – перезвони. Я дома. Только что из ванны. А как там наш «гербарий», ты его не выбросил еще? Мой телефон, как и отношение к тебе, Зайчуган, не изменился…
Минут десять я сидел, уставившись на попискивающую трубку. Приехали… Конечно, женщины для того и существуют, чтобы обирать мужиков. Но есть же цивилизованные способы – дорогие подарки, рестораны, путешествия… А вот так, за горло, да еще после всего, что она натворила в Париже! Это уже какой-то запредельный сволочизм! И что за манера делать из моей половой жизни проходной двор! Теперь вот эти два дуболома – Гоша и Тенгизик! Да за такие вещи надо… Но нет, сейчас главное – успокоиться.
Успокоиться и во всем разобраться. По порядку…
Вполне возможно, она просто блефует, финансовые документы Катька видеть могла? Могла. В переговорах со швейцарскими банкирами участвовала? Участвовала… Значит, не блефует. Говорила мне мама: «Учи, сынок, английский!» Дураа-ак! Если эти Гоша и Тенгизик захотят меня схавать – никто не поможет, никакие Любимые Помощники. Хорошо – прорвусь я к Оргиевичу. И что я ему скажу? «Гоша и Тенгизик отбирают у меня денежку из швейцарского банка!» – «А откуда у тебя, простого российского бизнесмена, деньги в швейцарском банке? – удивится Владимир Георгиевич. – Что ж ты, поганец, возрождающуюся Россию обжуливаешь?!»
Это у них игра такая – в честность. Не дай бог в этой игре крайним оказаться! У него в той же Швейцарии раз в десять больше, а как в кресло сядет, сразу на лице такое выражение, будто на сто долларов в месяц живет. И потом, они там, под рубиновыми звездами, очень серчают, когда выясняется, что кто-нибудь не хуже их дядю Ваню объегоривать намастачился! Нет, к Оргиевичу нельзя.
А все прочие для Гоши и Тенгизика – тьфу. Останется только купить связку свечек в храме: мол, спаси, Всевидящий и Правосудный, – наезжают! А кто я, собственно, такой, если вынуть меня из джипа, снять с меня «Ролекс» и перекупить Толика? Никто… Деньги? В наше время, да, наверное, и всегда, они зарабатываются такими способами, что их в любой момент можно объявить ворованными. Какая, в сущности, разница – грабанул ты банк или не вернул дяде Ване кредит? Просто условились первых считать преступниками, а вторых – бизнесменами. Можно и переусловиться! Ну и кто я в таком случае – если переусловиться? Никто. Испуганный мальчик с животиком и натруженной пиписькой, которая уйдет на пенсию лет в сорок, как балерина. Я – жалкий огрызок яблока в огромной помойке по имени «российские радикальные экономические реформы». Я исчезну – никто даже не заметит. Сколько их уже было, схвативших Бога прямо за творческий потенциал! Интервью по ящику, портреты в газетах, вилла в Испании, пьянки с актеришками… Где теперь их портреты? На кладбищенских плитах. Идешь по аллейке, и они смотрят на тебя грустными мраморными глазками – советские инженеры, парторги, бухгалтеры, боксеры, ставшие буржуинами и охреневавшие от своего величия. А все закончилось короткой заметкой в «МК» и полированным ящиком с ручками… Все они, да и я тоже, жалкие ополченцы, которых пустили по минному полю, чтобы у идущих следом на белых смокингах не было ни капельки крови, ни одной марашки… Нас всех обманули. Всех!
Если Гоша и Тенгизик возьмутся за меня, дело кончится в лучшем случае информацией в криминальной хронике: «Обнаружен труп… Занимался авиационным бизнесом… Имел связи в криминальной среде…» Как будто что-нибудь можно без этой среды! Как будто без таких связей тебе чью-нибудь машину разрешат помыть! Но ведь об этом ни хрена не скажут. А просто продемонстрируют в «Дорожном патруле» крупным планом мою простреленную башку, стеклянные полуоткрытые глаза и разинутый рот, словно кричащий: «Люди, я любил вас! Ну их на хрен, эти деньги!»
Стоп. Если есть связи – их надо использовать. Попробовать договориться. С кем – с Гошей и Тенгизиком? С этими пещерными гориллами не договоришься. Что я им могу пообещать? Проценты с прибыли? Но они же не садоводы, годами окучивающие и лелеющие свое деревце по фамилии Шарманов и обирающие с него каждый год золотые яблочки. Деревце выше – и яблочек больше. Не-ет, они же обыкновенные бомбилы! Жизнь у этих скотов короткая: сегодня в «мерсе» – завтра в морге. Зачем им деньги в авиации держать – они их в наркоту вложат. Вон, скоро пол-Москвы «под герой» ходить будет. Только вкладывай, такое деревце вымахает! В общем, выпотрошат они сначала мои счета, а потом уже и брюхо мне выпотрошат!
А что им от меня надо получить? Всего-то подписи под двумя-тремя бумажками, да еще звоночек банкиру. Мол, не сомневайтесь! Когда к затылку приставлен «макаров», скажешь все… Можно, конечно, поиграть в большого дядю – пригрозить связями с «силовиками». Где-то у меня валялась фотография: там я и один замминистра дружим в бане с девушкой… «Встреча на Эльбе» называется. Замминистра уже давно сняли, фотка так и не пригодилась, но там задницей к зрителю стоит еще один мужик. Скажу, что министр… Его еще не сняли. Пока будут проверять…
А если они ничего не будут проверять, а просто с самого начала покажут мне бумажку с адресом: «Остров Майорка. Город Мудакос. Улица Двадцати Шести Майоркских Комиссаров. Вилла имени Жертв Первичного Накопления». Что тогда? Каскадер, козел, не успеет даже за пушку схватиться. А дочь! Главное – дочь. Шесть лет, а уже на двух языках читает. И похожа на меня как две капли воды. Ну почему мы так глупо устроены? Почему нам так хочется оставить на этом несущемся сквозь космос куске дерьма свое подобие? Оставить для того лишь, чтобы оно лет через двадцать вот так же дрожало над своим ребенком и так же делало ради него подлости и глупости… Таньку тоже жалко. Отфашистят, как ту блондинку! Танька-то ни в чем не виновата. Она выходила замуж за студента авиационно-технологического института, а не за клоуна, бегающего по канату с толовой шашкой в заднице. Нет, виновата! Если бы ей не было на меня наплевать, разве бы я связался с Катькой?!
Ознакомительная версия. Доступно 28 страниц из 137
