Книга Красный телефон - Юрий Поляков

Повесть

Повесть написана в 1997–1998 годах. В ее основу легли материалы, предоставленные автору президентом концерна «Авиатика» И. Пьянковым. Многие идейные мотивы и конфликты будущей повести можно проследить в диалоге Ю. Полякова и И. Пьянкова «Долго ли будем делиться на своих и врагов?», опубликованном в газете «Труд» (1996, 12 июля) и отразившем политическую борьбу периода выборов президента.

«Игорь Пьянков: …Предпринимательская прослойка есть в любой стране. И она не столь уж широка. Да, это богатые люди. Но эти люди – локомотив экономики… Зюганов же отрицает особую роль предпринимательства… как в свое время Сталин, предполагает, что роль локомотива экономики выполнит государственная бюрократия. Тот еще локомотив! В степени уважения к личной свободе человека заключается главная разница между реформами Зюганова и Ельцина… И коммунисты-гаранты нам совершенно не нужны…

Юрий Поляков: …Не знаю, стала бы бюрократия локомотивом в случае победы Зюганова, но сегодня бюрократия – просто взяткосборочный комбайн. И давай оставим красно-белое мышление тем, кто за это получает деньги, – бойцам предвыборных команд. Никто никого не зовет в прошлое. Речь идет о разных путях в будущее. В начале века все “цивилизованное человечество” верило в социализм, и большевики хотели его построить любой ценой. Сегодня все “цивилизованное человечество” верит в капитализм. И необольшевики строят его в России, не щадя ни стара ни млада…»

Несколько фрагментов повести были напечатаны в еженедельнике «Собеседник» летом 1998 года. Фрагмент опубликован в «Московском комсомольце» (1998, 8 июня). С небольшими сокращениями повесть вышла в журнале «Смена» (1998, № 7). Отдельным изданием выпущена в том же году в издательстве «ОЛМА-пресс».

Повесть вызвала многочисленные критические отклики. В. Широков писал в статье «Злободневный хронотоп Юрия Полякова. “Небо падших” как зеркало отечественного литературного процесса»: «Поляков сочинил одновременно, что называется, “Чтиво” и пародию на подобное “Чтиво”, лукаво намекнув уже эпиграфом из повести аббата Прево на возможность и постмодернистского прочтения “Неба падших”. Впрочем, он отверг откровенную стилизацию, оставив лишь будоражащий намек… Сам Поляков неоднократно декларировал собственную приверженность постулатам “гротескного реализма”… Юрий Поляков так устроен как писатель, что с сейсмографической точностью и чуткостью откликается на реальные сотрясения своей страны, своей почвы, своих современников, улавливая мельчайшие психологические колебания в нравственно-социальной атмосфере…» («Книжное обозрение», 1999, № 22).

Либеральная критика чутко уловила антибуржуазность повести, но, как обычно, свои политические претензии трансформировала в претензии художественного плана. Характерна в этом отношении рецензия В. Березина «Девушка и смерть. Настоящая массовая литература»: «…На самом деле это сказание о новых русских. Но не о настоящих новых русских, а о тех, которых придумало массовое сознание, которых создал обыватель, подглядывая за ним в дырочку. Обыватель создал их по своему образу и подобию – только еще хуже… Надо сказать, что Поляков всегда был популярен через общественный интерес к теме. Актуальность стирки чужих портянок, актуальность свального греха в комсомольской сауне…» («Независимая газета», 1999, 21 октября). Критик «патриотического» лагеря Н. Переяслов в статье «Юрий Поляков как зеркало русской перестройки» возражал: «…Как бы ни возвеличивал “новых русских” В. Березин, а повесть Ю. Полякова – это такой же обличительный документ нынешнему режиму, как, скажем, “Архипелаг ГУЛАГ” А. Солженицына – социализму. Но если созданное Солженицыным полотно обвиняет власть России в уничтожении своих, хотя и гипотетических, противников, то повесть Полякова показывает, как эта власть угробливает уже своих собственных апологетов…

Даже если бы автор не показал его физической смерти, мы все равно были бы вправе говорить об обличительности поляковской повести, так как отнять у человека смысл жизни практически равнозначно тому, что отнять у него и саму жизнь. А сужение мира “новых русских” до размеров вагины как раз и свидетельствует о том, что в этой жизни их уже ничего не интересует» (журнал «Проза», 2000, № 1–2, с. 105–106).

Ю. Поляков в одном из интервью так высказался о своем замысле: «Моя повесть о любви. Странной, трагической, изломанной… Понимаете, судьбы так называемых новых русских отданы сейчас на откуп детективам и другим развлекательно-чернушным жанрам, которые по своей природе стоят гораздо ближе к кроссвордам, помогающим убить время в электричке, нежели к литературе. А на самом деле “русские мальчики эпохи первичного накопления” еще ждут своего Достоевского. Есть, конечно, травоядные, питающиеся долларовой зеленью. Их задача – набить поскорее брюхо и отползти из “этой страны”. Но мне как литератору они не интересны… Но есть и другой тип нового русского. Эти люди замысливали свою жизнь иначе – хотели быть учеными, военными, изобретателями, художниками. Радикальные реформы направили их пассионарную энергию по другому руслу. Им сказали: “Обогащайтесь!” – и они обогатились. Но у многих в душе остались боль и горечь оттого, что в сегодняшней России предприимчивый человек может добиться благополучия, лишь обворовывая своих соотечественников и разрушая собственную страну… В этих людях при всем внешнем блеске что-то непоправимо сломалось. И даже великий дар любви оборачивается для них пыткой. Такая любовь не рождает жизнь, а отнимает жизнь… Впрочем, тема возмездия – одна из ведущих в русской литературе…» («Подмосковные известия», 1998, 25 декабря).

Повесть многократно переиздавалась. По мотивам «Неба падших» режиссер К. Одегов снял художественный фильм «Игра на вылет», получивший приз зрительских симпатий на кинофестивале «Литература и кино» в Гатчине (2001). В течение многих лет инсценировка «Неба падших» шла на сцене Театра на Васильевском острове (СПб). В 2012 году режиссером В. Донсковым была осуществлена новая экранизация повести. В главных ролях снялись Е. Вилкова и. Д. Страхов.