– Вот тут ты ошибаешься, – сказал я ему.
– Нет. – Он потряс громоздкой головой. Я рассмеялся.
– Марк, послушай меня. Я живой, и это само по себе удивляет меня. Я ожидал, что прекращу свое существование, стоит мне покинуть время, в котором существовал Порнярск. Но к моему глубокому удивлению и интересу, оказалось, что каким-то образом я теперь обрел независимую, свою собственную жизнь. Но если даже это и правда, все равно это лишь одна жизнь. Я был сконструирован, не рожден. Я не могу иметь потомства. Моя жизнь – это всего лишь короткий момент, в который я живу ей, и меня интересует, с чем и с кем я этот момент делю. В данном случае это ты, Эллен, Билл, Док и все остальные.
– Да. – В другое время то, что он говорил, возможно, глубоко бы меня тронуло. Но в данный момент я был слишком отстранен, слишком сосредоточен. Я слышал и понимал, что он мне говорит, но его слова были похожи на перечисление академических фактов где-то далеко на горизонте моего существования.
– Из-за этого, – сказал он, – меня очень интересует то, что ты планируешь делать. Я боюсь за тебя, Марк. Я хочу спасти то, что не могу назвать иначе как твоей душой. Если ее рано или поздно можно будет спасти, тебе придется примириться с существующим положением вещей. Но если ты вовремя этого не сделаешь, то проиграешь свое сражение. Ты погибнешь.
– Нет, – я покачал головой. Меня страшно клонило в сон, и единственное, чего мне хотелось, так это побыстрее закончить разговор. – Я не проиграю. Я просто не могу себе этого позволить. А теперь мне надо немного отдохнуть. Мы поговорим с тобой, Порнярск, когда я проснусь.
Но когда я проснулся, возле подушки, на которой я спал, стояла Зануда.
– Марк, – сообщила она, – ваше обучение на темпорального инженера начнется немедленно, и если вы сможете его воспринять, вас отправят туда, где происходит сражение с силами шторма времени.
Я мгновенно проснулся и вскочил. Она уже пошла прочь, все еще говоря на ходу. Порнярск тоже пройдет обучение. Это было премией, поскольку я не мог даже мечтать, надеяться добиться для него того, чего я хотел для себя. Но теперь и он тоже получит шанс. Вид его нескладного массивного бульдожьего тела умиротворял меня. Он для меня был чем-то вроде талисмана из дома, добрым предзнаменованием.
Обсидиан снова отправил нас в пространство. Впервые мы перешли в другой корабль. Он был похож на плот размером с футбольное поле, окруженный чем-то вроде невидимого неощутимого купола, сохраняющего атмосферу, температуру и давление для многочисленного инженерного оборудования, находившегося на борту. За исключением звездного неба, которое окружало нас со всех сторон, это было больше всего похоже на пребывание в машинном отделении какого-то невероятно чудовищного крейсера.
По пути к этому космическому плоту в жилище Обсидиана и почти две недели по земному времени после того, как мы прибыли туда, Порнярска и меня насильно питали информацией от обучающих машин, о которых говорил Обсидиан. Это был довольно неприятный процесс. Мы были похожи на чистые кассеты в высокоскоростном дупликаторе. Физического ощущения, что тебя накачивают информацией, не было, к тому же информация сама по себе становилась годной к употреблению лишь через некоторое время после того, как мы познакомились с настоящей инженерной работой, происходящей на борту плота, которая выпускала ее так же, как выбитая пробка выпускает вино из бочонка. Но в то же время присутствовало физическое ощущение, что наши умственные хранилища загружают умственной «древесиной» и места в них остается все меньше и меньше. Ощущение в результате было такое же, которое испытываешь после долгих недель напряженной работы и нервного напряжения до той степени, когда мозг кажется почти физически отупевшим.
Я не знал, как реагировал на обучение Порнярск, поскольку нас держали порознь. Я, будучи эмоционально изолирован своей собственной целью, относился к тому, что надо мной проделывают, физически и умственно, совершенно безразлично, и когда в должный срок процесс информационной накачки завершился, я погрузился в глубокий сон, который, должно быть, продолжался гораздо дольше моих обычных шести часов. Когда я проснулся, все знание, которое было закачано в меня, взрывообразно перешло из пассивного состояния в активное.
Я открыл глаза в том же расслабленном состоянии безмыслия, которым обычно сопровождается возвращение из дымки сновидений. В душе у меня царил покой, я ни о чем не думал, а потом внезапно вокруг меня взорвалась реальность вселенной. Я мгновенно оказался лишен тела, слеп и затерян, падал сквозь бесконечность, на целые жизни оторванный от любой фиксированной точки разумности или безопасности.
Я пришел в смятение, поняв, что знаю – причем знаю слишком много – обо всем. Паника во мне становилась все сильнее, как глубоководное давление на переборку моего разума, угрожая прорвать ее и уничтожить меня. Слишком уж многое и сразу обрушилось на мое сознание. Я внезапно стал слишком много понимать, слишком много знать...
Я почувствовал, что давление всего этого начинает раскалывать меня на части, а потом внезапно мне на помощь пришла моя давно сдерживаемая цель. Я мобилизировался и начал сопротивляться, удерживая под контролем переполняющее меня знание. Я противопоставил давление давлению. Не для того я забрался так далеко во времени, пространстве и знании, чтобы сейчас исчезнуть в эмоциональном спазме. Вселенная была не больше моего разума. Я обнаружил это сам, еще раньше. Я касался вселенной, и неоднократно. Она была не слишком пугающей и не слишком непонятной. Она была частью меня так же, как я был частью ее. Сама по себе она меня не пугала. Не будет же рука пугаться, узнав, что она прикреплена к телу.
Но мой разум по-прежнему был где-то далеко от тела, все еще на плоту. Ощущение было такое, будто я одновременно плаваю без движения в пространстве и на огромной скорости лечу сквозь бесконечность. Я смотрел на это откуда-то между островов-вселенных, из межгалактического пространства. Мне даже показалось, что я вижу всю вселенную насквозь, и впервые в жизни общая картина активности шторма времени стала в моем сознании единой.
– Итак, Марк, – послышался голос – или мысль. Здесь, где не было ни тел, ни звезд поблизости, это казалось одновременно и тем и другим и в то же время ни тем ни другим. – Вы выжили.
Это говорила Зануда. Я инстинктивно поискал ее взглядом, но не увидел. Но я знал, что она здесь.
– Да. – Я хотел сказать ей, что я никогда ничего другого и не собирался сделать, но внутренняя честность в последнюю секунду помешала мне. – Я должен был выжить.
– Очевидно. Теперь вы понимаете процесс темпоральной наладки?
– Думаю, да, – сказал я, и закачанное в меня знание начало смешиваться с тем, что я ощущал, и все усилия вдруг обрели четкий порядок и взаимосвязь и превратились в моем мозгу во что-то вроде чертежа.
– Я представлял это себе совсем иначе, – сказал я. – Вы и в самом деле пытаетесь остановить шторм времени физическими усилиями, пустить его физическое влияние на вселенную в обратную сторону?
