Идём дальше. В мае 1987 года в Липецке проходила очередная встреча ветеранов 1 гв. тбр. П. И. Нечаев приехал на эту встречу и лично доложил о проделанной Советом работе! При этом он снова был избран в совет и снова ответственным секретарём, получив грамоту за активную работу![438] К тому моменту, если верить А. Курьянову и П. Попову, прошло больше 20 лет со времени первого письма Нечаева в Воронежский краеведческий музей о захоронении Лизюкова, а ведь затем были и многие другие! Казалось бы, теперь, когда ветеранское движение находится на пике своей активности, уважение к Советам ветеранов весьма велико, а их возможности не вызывают сомнений, самое время наконец-то перейти от слов к делу, подключить к поиску кого надо и организовать перезахоронение! Но ничего подобного не произошло, и никаких заявлений по Лизюкову не было сделано!
Однако самое интересное начинается дальше. 10 мая 1987 года приехавшие в Липецк ветераны отправились на места боёв своей бригады летом 1942 года и посетили памятные высоты, рощи и сёла![439] Где, как ни здесь, и когда, как ни в то памятное посещение, было бы поднять вопрос о давнем захоронении у церкви?! Ведь для того, чтобы найти его тогда в «Сухой Верейке», не надо было ни писем писать, ни схем рисовать, ни поисковые отряды снаряжать! Достаточно было всего лишь указать на нужное место у церкви ПАЛЬЦЕМ!!! И не было бы после этого никакой тайны: и все приехавшие ветераны, и сопровождающие их лица, и местные жители (а через всех них и многие другие!) знали бы точное место захоронения и запросто смогли бы после этого показать его и поисковикам, а само заветное захоронение было бы после такой подсказки обязательно найдено ещё двадцать с липшим лет назад!
Но нет! Вместо этого К. Т. Зоркина безуспешно ищет с поисковиками останки Лизюкова совсем не там, где они «были», известнейшие воронежские ветераны А. И. Гринько и В. Е. Шумилов (последний из которых сам был деятельным ветераном 1 гв. тбр, активно участвовавшим во встречах тех лет!) ни слова не говорят о посещении танкистами-первогвардейцами места гибели и захоронения генерала Лизюкова, а И. Ф. Шматов пишет в Саратов запрос по письму «малограмотного» Нечаева. И у всех у них странным образом пропадают нужные письма! При этом в своих публичных выступлениях и статьях ни активный на этом поприще В. Е. Шумилов, ни ещё более активный А. И. Гринько ни слова не говорят ни о письмах Нечаева, ни об их сути!
В. Е. Шумилов неоднократно писал о боевом пути 1 гв. тбр, в том числе и о боях лета 1942 года, но в его статьях нет ни малейшего упоминания об участии его боевого товарища П. И. Нечаева в захоронении Лизюкова, а ведь это, казалось бы, было важным событием в истории тех боёв 1 гв. тбр!
А. И. Гринько писал не одни статьи, но ещё и книги, которые были широко известны не только в Воронеже, но и за его пределами! В них тоже нет ни малейшего упоминания о захоронении генерала Лизюкова в Лебяжьем («Сухой Верейке»), несмотря на то что у А. И. Гринько, согласно А. Курьянову, было даже «своё» письмо от Нечаева! (В папке с материалами по 1 гв. тбр, хранящейся в филиале Воронежского краеведческого музея «Арсенал», есть лишь одно-единственное упоминание о П. И. Нечаеве в его учётной карточке, где А. И. Гринько называет его не механиком-водителем, а… пулемётчиком.)
В связи с этим стоит привести здесь высказывание С. В. Марковой, лично знавшей обоих вышеназванных ветеранов и долго работавшей с ними. Она считает не выдерживающими никакой критики заявления о том, что В. Е. Шумилов якобы говорил о попытках Нечаева рассказать о месте захоронения Лизюкова: «Я с Шумиловым знакома четверть века, — пишет С. В. Маркова, — я работала вместе с Гринько, но никогда ни в 80-е, ни в 90-е о Нечаеве не упоминалось даже. Если бы все эти письма действительно существовали, то почему о них ничего не известно в краеведческом музее, где я работала два десятилетия? Почему Виктор Егорович Шумилов, которому я устраивала многочисленные встречи, никогда публично или в приватной беседе не сообщил о столь вопиющем факте? Или К. Т. Зоркина? Почему не писал об этом их друг А. И. Гринько? Уж сколько писем было написано военно-исторической секцией при воронежском областном краеведческом музее про названия улиц, про неухоженные могилы и т. д. Подписывались десятками, а о Лизюкове, если все так известно, почему-то не упоминали».
По свидетельству людей, близко знавших А. И. Гринько и работавших с ним, он имел такое влияние в воронежских органах власти, что «ногой мог открывать дверь в обком».
Его авторитет историка и журналиста был в городе просто непререкаем. Нет никаких сомнений, что узнав из письма Нечаева о захоронении легендарного командарма в Лебяжьем, А. И. Гринько смог бы поднять общественность, легко получить необходимую поддержку властей и сам (даже без П. И. Нечаева) организовать поиски — в советское время у него были для этого все возможности! Но к поискам останков Лизюкова в Лебяжьем А. И. Гринько не призывал и никаких заявлений на эту тему не делал! Не странно ли?
Наконец, задумаемся над следующим фактом. Нам говорят, что Нечаев-де много раз безуспешно пытался указать путь к могиле генерала, но из-за равнодушия чиновников так и не смог «достучаться» до властей до самой своей смерти, а когда поисковики наконец-то начали поиски захоронения Лизюкова, важнейшего свидетеля и автора легендарного письма, увы, уже не было в живых! Потому, мол, поиск и был сопряжён с такими трудностями, что в отсутствие потерянной схемы захоронения, да и самого письма, раскопки проводились лишь по сохранившимся фрагментам его копий, и ничего уточнить у умершего к тому времени автора легендарного письма не было никакой возможности!
В одной из глав своей книги А. Курьянов, к примеру, пишет о драматической истории поиска, рассказывает читателям, как несколько поисковых отрядов (в том числе и при его личном участии) пытались обнаружить затерянное захоронение, опрашивали местных жителей, гадали о местонахождении загадочной «Сухой Верейки», «сужали круг поиска захоронения, создавали базу данных по этому направлению», копали не с той стороны церкви, и дискутировали о том, правильным ли путём они идут к заветной цели. И вправду: сколько загадок приходилось решать славным поисковикам, не имея оригинала «потерянного» письма и схемы!
Между тем во всём этом не было никакой необходимости: вместо того чтобы гадать да копать не с той стороны, лидеры поисковиков могли решить проблему поиска полностью и сразу — достаточно было им спросить САМОГО НЕЧАЕВА!
Похоже, придумщики теории «потерянных писем» не учли того простого обстоятельства, что объявленный ими автор этих писем был в начале 90-х годов жив и в пору начавшихся поисков легко мог бы дать все необходимые консультации, пояснения и уточнения, не говоря уже о том, чтобы написать ещё несколько необходимых писем со схемами, если уж «находчики» потеряли все предыдущие!
Павел Иванович Нечаев умер в 1998 году, до конца своих дней вёл активный образ жизни, всегда был ответственным и пунктуальным в переписке[440] и мог ответить на все возникающие у поисковиков вопросы лично. Из книги самого А. Курьянова следует, что письма Нечаева были и у А. И. Гринько, и у В. Е. Шумилова, и у К. Т. Зоркиной, и у директора Лебяжинской школы Ф. С. Клепикова, и у других людей, через которых руководители поисковиков могли связаться с самим П. И. Нечаевым и спросить у него всё, что было им нужно! Причём сделать это они могли, образно выражаясь, СТО РАЗ!!!
