Мама глубоко вздохнула. Я прямо-таки слышала, как она сдерживает резкие слова.
– Джейми мне сообщила, что у тебя появился парень.
– Она так сказала? Серьезно?
На мамином лице появилась нехорошая улыбка.
– Она ничего не говорила до сегодняшнего утра, когда ты так и не вернулась домой.
Я вздохнула. Вот оно, движение на лос-анджелесских дорогах…
– Да, у меня есть парень, но он совершенно ни при чем. Мне просто нужно было побыть одной.
Она посмотрела на меня долгим, оценивающим взглядом. Однако вскоре отвернулась со вздохом, как будто я недоступна ее пониманию.
Понятно. Даже я сама себя не понимала.
– Тебя скоро не станет? – спросила я.
– Не в ближайшем будущем. Но мы к этому еще вернемся, как и к твоему парню.
«Не в ближайшем будущем». Если это считается хорошей новостью, то что же – плохой.
Мама встала, подошла к машине и открыла дверь с водительской стороны, наклонившись внутрь.
– Боже мой, Лиззи, тысяча миль?!
– Как я уже говорила, вождение помогает мне думать.
Она захлопнула дверцу и подошла к крыльцу. Встала надо мной – строгий родитель над провинившимся ребенком.
– Где ты была?
Ее бы не устроило ничего, кроме правды.
– В Пало-Альто.
– Там живет твой парень?
– Нет, я отправилась в окрестности твоего прежнего дома.
И вот она стояла и разглядывала меня, на время забыв, что сердится. Эта уловка с правдой оказалась на удивление действенной.
– Помнишь старую фотографию в твоей комнате? – спросила я. – Мне было необходимо увидеть дом, где ты выросла.
Она покачала головой.
– Зачем?
– Потому что ты никогда не рассказывала мне о Минди. Мысли о ней тебя мучили, а ты молчала. Но она-то все время была здесь, мама, – сказала я и почувствовала, как холод в моей душе отступает, поэтому решила продолжить. – Каждый раз, когда я в детстве играла около дома, она была там. Сейчас, когда я путешествую, или мы едем куда-нибудь на машине, она дает о себе знать тем, как ты беспокоишься. Ее призрак с нами каждый день моей жизни. Каждый день!
Мама не отвечала, а у меня больше не было слов, поэтому мы на время замолчали. Я гадала, стоит Минди с другой стороны двери, слушая нас, или нет.
Наконец мама сказала:
– Ты не знаешь, каково это, когда лучшая подруга исчезает.
– Возможно, потому, что ты никогда мне о ней не рассказывала.
– Я не собираюсь за это извиняться. Не сегодня. История Минди не из тех, что можно запросто рассказать своему ребенку. Лиззи, ее нашли в собственном дворе. Ты даже не представляешь.
Я кивнула, хотя прекрасно знала, насколько все было ужасно. Видела каждую деталь, которая мелькала в памяти убийцы. Единственное, чего я не понимала, почему от меня это скрыла моя собственная мать.
– Послушай, я понимаю, что произошедшее было ужасно, но…
– Если понимаешь, то почему исчезаешь на двадцать один час и отключаешь телефон? Ты пропала совсем как она, – сказала мама с внутренним содроганием. – Лиззи, в три часа ночи я встала и пошла проверять задний двор, вдруг ты там закопана!
Под конец ее голос сорвался. И это было ужасно, как будто в ее легких запутались все страхи, которые она испытывала в своей жизни.
– Ясно, – только и смогла произнести я.
Она смотрела на меня, ожидая продолжения, а я хотела сказать, что понимаю, как была беспечна, и больше никогда не буду исчезать. Я хотела дать себе волю и разреветься.
Но у меня перед глазами все еще стояло то, чем я занималась в три часа ночи.
– Прости, – наконец сказала я, – мне очень жаль.
В ответ она кивнула:
– Хорошо.
– Но я не Минди. Ясно?
Мама задумалась, как если бы мои слова были чем-то спорным. Однако в итоге она кивнула снова. На ее лице появилось какое-то странное выражение.
– Я никогда не называла тебе ее имя.
– Правда? Возможно, я нашла его в Сети.
Мама покачала головой.
– Минди – ее уменьшительное имя. В газетах ее называли Мелинда.
– Тогда, должно быть, ты говорила мне.
Я видела, как она взвешивает мои слова и не совсем им верит. Однако объяснение было единственно возможным.
– Мама, может, теперь ты расскажешь мне о своем диагнозе? Ну, пожалуйста?
– Ладно, – кивнув, сказала она и прикрыла глаза. – Ты ведь знаешь, как я уставала последнее время? Мой врач думал: это анемия – пустяк. Вот почему я принимала таблетки с железом.
– Ты их принимала? – спросила я ослабевшим голосом. Теперь, когда она все же решила рассказать о своей болезни, я не была уверена, что хочу это слушать.
– Но железо не помогло, а состав моей крови становился все хуже. Причин могло быть много, поэтому я сдала анализы – волчанка,[113]гепатит, ВИЧ. – Она открыла глаза. – Ничего такого у меня не нашли. Было бессмысленно тебе рассказывать, пока я сама толком не знала.
– Но ты рассказала папе.
Она кивнула.
– С таким составом крови моя болезнь могла быть чревата инфарктом. Он мог произойти ни с того ни с сего. Так что твой отец должен был знать.
– Инфаркт? – спросила я, покачав головой. – Ты же говорила, что не собираешься умирать в ближайшем будущем.
Мама кивнула.
– Мое сердце в порядке. Мне поставили другой диагноз. То, что у меня, называется миелодиспластический синдром.[114]Все попросту говорят МДС.
Я взяла мамину руку и спросила:
– Что это значит?
– У меня серьезные проблемы с кровью. Врачи, наконец, сообразили сделать анализы костного мозга. Там находятся стволовые клетки, которые вырабатывают красные кровяные тельца. Они у меня повреждены.
– Повреждены? Но почему?
– Неизвестно. Когда я была на пару лет младше тебя, то работала маляром. В то время мы пользовались бензолом[115]для того, чтобы снимать краску. Видимо, зря мы не носили респираторы.
