приготовления пирога.
— У нас нет сливок. И они незаменимы. Кроме того, у нас закончился имбирь.
Я прикусываю губу, изо всех сил стараясь не покраснеть.
— Ты добавляешь имбирь в пирог с ревенем? — спрашивает мама, и Барбара тоже удивленно поднимает брови. — Никогда не слышала о подобном.
— Э-э, нет, — отвечаю я, краснея, к величайшему удовольствию Роберта. — Имбирь не для пирога.
— Меня бы это тоже удивило… — говорит Барбара и тоже прощается, берет немного ревеня и снова напоминает мне о субботнем утре.
— После того как обработаешь имбирь, принеси Мони что-нибудь попробовать. Она очень любит имбирь, — говорит Барбара, и Роберт улыбается.
— А кто не любит? — спрашивает он и, протиснувшись мимо меня, несет корзину к входной двери и там оборачивается. — Ты идешь, Аллегра?
— Да я… — Я едва могу говорить (проклятье, мои колени превратились в желе), — …я иду…
Он галантно придерживает входную дверь для меня. Когда я прохожу мимо него, бормочет:
— Сегодня я бы на это не поставил, Джинджер.
Тут же между ног распространяется томительное покалывание, и я чувствую, как теку. На площадке Роберт снова останавливает меня. Он стоит позади меня, свободной рукой сжимает мое плечо, и я чувствую его дыхание у уха.
— Твои трусики мокрые, Аллегра?
— Да, Роберт.
— Хорошая девочка, — хвалит он, — так держать. Мне нравится идея, что ты сможешь попробовать свое возбуждение, когда я потом заткну тебе рот твоими трусиками.
* * *
Вскоре после этого, когда Роберт подъезжает к парковке супермаркета, я тихо говорю:
— Роберт, можно кое-что попросить?
— Естественно. Говори. Что ты хочешь?
— Если я буду плакать позже, и мне будет очень плохо, не мог бы ты снять кляп и трахнуть меня в рот?
Он какое-то время смотрит на меня, потом кладет руку на мое бедро и слегка сжимает.
— Клуб исполнения желаний, м-м-м?
— Пожалуйста, Роберт.
— Хочешь проглотить мою сперму?
— Да, пожалуйста.
— Ты заслужила это, сука?
— Не знаю, я надеюсь.
Роберт насмешливо приподнимает бровь.
— Остаешься здесь и думаешь об этом. Мне нужен четкий ответ с обоснованием. А я пошел закупаться.
С этими словами он выходит и оставляет меня сидеть в машине. «Я люблю его, — думаю я, — люблю так сильно!».
Глава 53
В следующую субботу в весьма плохом настроении иду от центрального автовокзала по еще довольно пустому центру города, едва слыша симфонию машин-дворников, работающих кофемашин и щебетания птиц. И думаю о выспавшемся, а потом наслаждающемся на балконе под ярким солнцем чашкой кофе Роберте, из объятий которого выбралась часом ранее. Я же напротив, буду сидеть в душном, тесном, пахнущем ароматическими палочками помещении, и мне будет ужасно скучно. Просто потому, что Мони не хочет работать в одиночку. «Почему именно Мони? — думаю я, — была бы это хотя бы Марайка, с которой я всегда хорошо ладила». Мы с Мони совершенно не на одной волне. Её разговоры — помимо феминистских тем — в основном вращаются вокруг красивых интерьеров, очаровательных пластиковых эльфов, маленьких фарфоровых зверюшек на подоконниках и вязаных крючком салфеток. Последнее ее увлечение — это странные вязаные шапочки, которые сейчас в тренде. Боши или как там это называется. Мони будет вязать и надоедать болтовней. Я вздыхаю и останавливаюсь у пекарни. Мне нужна чашка приличного кофе, прямо сейчас у меня нет ни малейшего желания пить сублимированный кофе с Мони. Пока нет особого наплыва посетителей, так что мне не приходится ждать своей очереди и трех минут.
— Большой кофе с молоком с собой, пожалуйста, — говорю я, ища́ кошелек.
Пока жду заказа, слышу, как открывается и закрывается входная дверь.
— Доброе утро, — приветствует голос, который кажется смутно знакомым. — Латте, пожалуйста.
Я с благодарностью принимаю свой стаканчик, оборачиваюсь и направляюсь к выходу.
— Привет, Аллегра, — звучит тот же голос, и я поднимаю голову.
Дэвид. Коллега Сары и Фрэнка, который напоил меня на дне рождения Сары. Которого я встретила на кинофестивале три-четыре недели назад.
— Привет.
— Все хорошо? Ты мне не позвонила.
— Эм, да. Я… у меня…
— …не было времени? — подсказывает он и усмехается.
— Вроде того, — неопределенно отвечаю я, проводя большим пальцем правой руки по кольцу Роберта.
— Что ты здесь делаешь в этот безбожно ранний час? — спрашивает он, беря протянутую ему через прилавок кофейную кружку и, вытащив из штанов банкноту, зажав ее между указательным и средним пальцами, передает продавщице. Я замечаю, что у него на руке шина.
— Помогаю в женском клубе. Я, так сказать, отпускная замена мамы.
— Женский клуб? Что-то новое? Где он находится?
— Это не новое, клубу уже тридцать лет. В Капелленгассе (прим. пер.: Капеллном переулке). А что ты здесь делаешь?
— Две с половиной недели назад мне сделали операцию на руке, и у меня назначена встреча с физиотерапевтом. Она ведет прием и по субботам с утра, так что мне очень удобно. Я все еще не могу правильно двигать большим пальцем, поэтому приходится ходить туда два раза в неделю.
— Мне жаль это слышать. Скорейшего выздоровления. И удачи.
— Ты тоже — если это возможно.
Я улыбаюсь ему на прощание и выхожу на улицу. До Капелленгассе всего несколько метров. Мони уже ждет меня, и мы начинаем день с односторонне восторженной беседы о вязаных крючком шапках. Как и ожидалось. Я вздыхаю про себя и смотрю на часы. Осталось пять часов пятьдесят минут.
* * *
День тянется безумно долго, стрелки часов ползут, словно черепаха. Здесь тихо, лишь периодически заглядывают постоянные посетительницы, которых Мони хорошо знает. Большинство для того, чтобы просто поболтать с ней и обменяться схемами вязания крючком, и несколько, которые действительно ищут помощи. В половине второго, когда я уже борюсь с желанием трусливо покинуть свой волонтерский пост пораньше, дверной колокольчик возвещает о новом посетителе.
— Чем я могу вам помочь? — раздается голос Мони, а я начинаю мыть использованную посуду. Ее немного, десяток чашек, но не хочется оставлять грязную посуду до понедельника.
— Я к Аллегре. Она еще тут? — спрашивает Дэвид, и я замираю, глядя на кольцо, которое сняла во время мытья чашек.
— Да, она сзади. Проходите.
Я на секунду смиренно прикрываю глаза и оборачиваюсь.
— Эй, — говорит он, хватает кухонное полотенце со стола и, забрав из моей руки мокрую чашку, вытирает ее.
С шиной это неудобно делать, и я качаю головой.
— Оставь. Я сама. Зачем ты пришел? Явно не для того, чтобы сушить посуду.
— Я хотел спросить, когда ты закончишь работу и не хочешь ли выпить со мной кофе.
— Дэвид, это очень мило с твоей стороны, но… нет. Спасибо. Нет.
