– Ну?
Эльга вздрогнула.
– Да. Это мастер Мару.
– Нет, это я, – сказал Скаринар. Он подошел к панно и, расставив руки, встал под своим букетом. – Здесь, на панно, словно часть меня.
Он хохотнул.
– Это забавно. Никогда раньше не слышал ни о чем подобном. Но, представь, я чувствую, о чем они думают. Стою здесь и чувствую. Кто, что. Страх их чувствую, усердие, рвение. Некоторые даже боготворят меня. Но, что главное, через портрет я теперь могу и убить. Кое-кто уже получил свое.
– Я вижу, – сказала Эльга.
– А раз видишь, – шагнул к ней Скаринар, – то твоя задача – закончить начатое. Унисса сказала мне, что ты справишься, если постараешься. Она, видишь ли, была под большим впечатлением от твоих успехов. Мне же нужно рабочее панно. Я хочу контролировать весь Край. Или даже больше. Ты поняла?
Он поймал ее пальцами за подбородок.
– Да. Я…
– Что?
Глаза мастера смерти кололи, как иголки. Возможно, что-то в Эльге умирало прямо в этот момент. Он же безумен, он может…
– Я не знаю, получится ли у меня набить нужные вам букеты, – выдавила она. – Мне просто может не хватить мастерства.
Скаринар рассмеялся, отпустил, вытер пальцы об опушку муландира.
– В этом я тебе помогу, – сказал он. – Каждый раз, когда тебе будет не хватать мастерства, я буду убивать людей. Одного, двух, а может, целый десяток. Надеюсь, это заставит тебя не испытывать мое терпение.
– Вы не понимаете…
– Я все понимаю.
Скаринар отбежал к колоннам и покружился там, вскинув вверх руки. Остановился, отдышался, произнес «Бу-бу-ба!», вызвав короткое звонкое эхо.
Ба!
– Чудесно!
Тем временем у окна поставили медную ванну и налили первые порции воды. Пар потянулся вверх, делая свет там мутным и зыбким.
– Что ж, – сказал Скаринар, оглянувшись, – я вернусь через полчаса. Тебе хватит полчаса, чтобы помыться?
– Да, – сказала Эльга.
– Хорошо.
Скаринар щелкнул пальцами. Рубашка на Эльге принялась темнеть, распадаться и выплевывать из себя нити и клочки ткани. Скоро ее не осталось совсем.
– И не благодари, – сказал Скаринар, следуя к выходу.
Все полчаса Эльга просидела в остывающей воде, подтянув колени к подбородку. Панно, казалось, беззвучно нависло лиственной тенью над плечом, вылупилось, раскрыло, глазея, многочисленные слюнявые рты. Покажи, покажи себя! Дай посмотреть! Вода мутнела. Сколько она не мылась? Наверное, с Подонья. Хотя нет, в постоялом дворе хозяйка однажды приготовила ей лохань. Но было это словно в прошлой жизни.
Ничего не хотелось. Может, просто уйти под воду с головой? Мастер смерти не умеет спасать от смерти. Лишь подсматривает с букета.
Кранцвейлера убил. Мастера Мару убил. Сотни, тысячи людей убил.
Закололо в груди. Я не смогу, подумала Эльга. Я не смогу и погублю всех. Сколько листьев ни кидай в бездну…
– Госпожа мастер.
Эльга повернула голову. Служанка, девчонка одного с ней возраста, поклонившись, положила на стул рядом серебристо-черный сверток.
– Повелитель Края прислал вам одежду.
– Пусть сдохнет.
Служанка побледнела.
– Я все слышу-у! – донеслось от дверей.
– Помоги, – сказала Эльга служанке.
Но та испуганно спряталась за колонной. Впрочем, Эльга успела выбраться из ванны, завернуться в малахай и стянуть его поясом прежде, чем Скаринар оказался рядом.
– У тебя странные желания, – сказал он.
Половина волос на его голове была приглажена и лоснилась от жира, зато другая половина топорщилась белыми косицами. Заметив вопрос у Эльги в глазах, Скаринар сообщил:
– Я убил своего цирюльника.
Он постоял, глядя на разводы воды на полу. Потом, обнаружив, что и сам стоит в небольшой луже, отшагнул назад. Выбеленные щеки при этом у него странно дернулись.
На мастере смерти были короткие зеленые штаны и белоснежные чулки, заправленные в красные туфли с серебристыми пряжками, незастегнутый горжет свисал с плеча. На широкой перевязи висела в ножнах короткая шпага, придавая костюму элегантную законченность. Но, конечно, пользоваться шпагой Скаринар не собирался. Зачем? Ах, смешно, какие шпаги в нынешние мастеровитые времена!
– Да, – сказал он, – я о чем? Я не сдохну, дорогая ученица, как бы ты этого ни желала. Я все чувствую. Кстати…
Хлопок в ладоши вызвал к жизни в дверном проеме две человеческие фигуры, которые, звонко отбивая шаги, направились к возвышению.
– Я приготовил тебе первое задание, – заговорщицки шепнул Скаринар.
Он повлек Эльгу навстречу гостям.
Первый оказался крепким, кряжистым пожилым тангарийцем, с орлиным носом, курчавой бородой и холодным взглядом светло-зеленых глаз. Был он в темном нагруднике поверх муландира, в широких, по тангарийской моде, штанах и высоких сапогах.
Второй, что вышел из-за его спины, неспешно размотал шарф, какие обычно защищают лица всадников от грязи.
Он был высок, тонок, светлые, выгоревшие волосы торчали гребнем, словно в подражание Скаринару.
– Рыцек! – выдохнула Эльга.
– Узнала, ёрпыль-гон! – осклабился молодой воин.
– Ах, так вы знакомы! – фальшиво удивился Скаринар.
– Да, повелитель, – кивнул Рыцек, – мы из одного местечка.
– Даже так? – Мастер смерти обошел Рыцека со спины и посмотрел на Эльгу. – Это очень интересно. Там же живут ваши родители?
– Да.
– Рыцек… – тускло повторила Эльга, глядя, как ее детский друг искоса ест глазами Скаринара. – Ты же против него…
– О да! – Скаринар хлопнул Рыцека по плечу. – Но некоторые люди вовремя понимают, кому стоит служить, а кому нет. Иначе можно умереть.
Он расхохотался.
– Эля, господин Ольботтог – он как Киян-мастер, – сказал Рыцек. – Он – сила. Он, понимаешь, вообще непобедим.
– Ну-ну-ну, – заулыбался Скаринар. – Я еще не грандаль. Хотя я в них совсем не верю. И не надо называть меня так официально. Для тебя я – Скари.
– Скари.
– Повелитель Скари.
– Повелитель Скари, – отозвался Рыцек.
– Убьешь за меня? – спросил его Скаринар.
Смотрел он все это время на Эльгу.
– Да, мой повелитель!
Рыцек вытянулся в струну.
Эльга с трудом узнавала его узор. Он стал грубым, угловатым, плотным, словно нагрудник. Клен засох, одуванчик выветрился, душа заросла крапивой и чертополохом. Под ними… Под ними – знакомая пустота.
