было рот для ответа, но тут слово взял Фэйр.
– Ссорами мы делу точно не поможем. И Брон прав. Мы должны подготовиться к осаде.
Хейта досадливо закусила губу и не ответила.
– Из города есть тайный подземный ход, – проговорил Верт.
Мар хлопнул в ладоши.
– Это прямо-таки меняет дело! Если город падет, люди смогут покинуть его этим путем.
– На этот случай кто-то должен все время находиться при них, – рассудил правитель. – Проследить за всем, провести.
– Мы с Дертом будем сражаться вместе со всеми, – решительно произнес Кром. – А Грай мог бы позаботиться о людях.
Верт одобрительно кивнул и поглядел на юного потешника.
– Проследи, чтобы все, кто не сможет встать на защиту города, укрылись в замке. Подземный ход ведет из него.
Грай недоуменно сдвинул брови.
– А где будете вы?
Правитель невесело усмехнулся.
– Я довольно насиделся за четырьмя стенами. В этот раз я буду на стене, отражать нападение вместе со всеми. – Он тяжело вздохнул. – Не хочу кончить так же бесславно и печально, как мой отец.
– Но вы не ваш отец, – вырвалось у Хейты.
Все разом поглядели на нее, и девушка смущенно умолкла.
– Продолжай, дитя, – мягко подбодрил ее Верт.
– Верт Первый и его союзники извели химер, – негромко проговорила Хейта. – Жутким бесчестным способом. Что до прочих правителей… Мало кто пускал людей в замок во время осады. Я читала об этом в книге по истории Запредельных земель. Некоторые и вовсе выставляли людей за ворота на милость осаждающим. Им попросту не хотелось тратить драгоценное продовольствие на лишние безродные рты. Вы же хотите спасти свой город и его жителей. Вы не ваш отец и даже не другие правители. Вы – лучше.
Светлые глаза Верта потеплели.
– Благодарю тебя, Чара. Слышать такие слова от тебя особенно отрадно и ценно. – Он решительно поднялся из-за стола. – Пора приниматься за дело.
II
Дверь замковых ворот выпустила друзей, они ступили на дорогу, но тут же замерли, не решаясь двинуться дальше. Путь им преградил Черный пес.
При свете дня он казался еще крупнее, чем прежде. И скорее походил не на собаку, а на вожака из волков, матерого, рослого, смертоносного. Но при этом было в нем что-то неуловимое, кромешное. Даже при свете дня было видно, что глаза его горели. Не глаза – ярые отблески погребального костра.
Хейта и Фэйр, видевшие его впервые, ошарашенно разинули рты.
– Если мне не изменяет память, встреча с Черным псом не сулит ничего хорошего. Он вестник зла, ведь так, Фэйр? – Хейта обернулась на целителя. – Отвечай, волшебные звери по твоей части.
Тот замялся.
– Так, да не совсем. Черный пес не служит злу. Он служит Смерти. А смерть по своей сути не есть зло, лишь неизбежность, горькая неизбежность.
Девушка сдвинула брови.
– И чего нам ждать от встречи с Черным псом?
За Фэйра неожиданно нашелся Мар:
– Да ничего! Это пес потешников. Мы повстречали его в дороге и, как видишь, до сих пор живы.
Целитель покачал головой.
– Черный пес никому не принадлежит. Он прибился к потешникам. Любопытно, с какой только целью…
Упырь беззаботно пожал плечами.
– В конечном итоге бояться нечего, да? – Он протянул псу неестественно бледную узловатую ладонь.
– Песик. Эй, песик.
Шерсть на загривке Черного пса мгновенно встала дыбом. Он оскалился, обнажив красные десны и крупные крепкие клыки.
Мар тотчас примирительно вскинул руки.
– Ну-ну, будет тебе. Не первый день друг друга знаем. Что ты как неродной!
Харпа насмешливо фыркнула. Хейта улыбнулась уголком рта. Фэйр сокрушенно прикрыл ладонью глаза.
– Это тебе не дворовая собака, Мар, – сказал он. – Ей ластиться не пристало.
– Вот неверно вы все рассуждаете, – взял слово Гэдор. – Вы с Хейтой видите в нем не собаку, а дух какой-то, Мар решил, что перед ним вислоухий щенок. А это матерый зверь, ему нужна и сила, и ласка. – С этими словами Гэдор уверенно шагнул к Черному псу.
Тот и не подумал рычать. Лишь довольно смежил огненные глаза и ткнулся лбом в ладонь следопыта. Гэдор усмехнулся, пригладил густую, на удивление мягкую шерсть, почесал за ухом.
– Он того и гляди урчать начнет от удовольствия, – усмехнулся Брон, искоса наблюдая за этой картиной.
– Вот видите. – Мар с вызовом уставился на Хейту, Харпу и Фэйра. – Одно слово – следопыт. Черный пес вполне себе ласковый. Надо только подход знать. – Он вновь попробовал погладить пса, но, завидев, как шерсть на морде зверя угрожающе вздыбилась, поспешно отдернул руку. – Ладно, – невозмутим заявил упырь. – Будет здесь торчать. Давайте за мной! – Он призывно помахал им рукой и виляющей упырской походкой направился в сторону ворот.
Гэдор двинулся следом. Черный пес, недолго думая, потрусил за ним. Хейта проводила его испытующим взором, сердце ее укололи шипы страха, но изловить его и рассмотреть она не смогла. Поймав на себе пристальный взгляд Брона, девушка смешалась и живо ухватила Фэйра за руку.
– Идем вещи твои заберем, – делано бодро проговорила она. – Надо место потише найти, чтоб, как в прошлый раз, народ не напугать.
Брон глядел вслед Хейте и Фэйру, сердце в его груди жгла нестерпимая боль, точно оно угодило в капкан и теперь истекало кровью, а вместе с ней из него уходили и радость, и надежда, и свет… Харпа окинула его изучающим взглядом.
– На тебя смотреть больно, – вырвалось у нее.
Брон отвел взор, желваки заиграли на его скулах.
– Мне вообще все больно, – жестко изрек он. – Больно дышать, больно просыпаться по утрам, точно в лютый кошмар, больно видеть ее, совсем чужую теперь…
Харпа вздохнула и утешающе похлопала его по плечу. Но Брон дернулся и обернулся к ней.
– Она избегает смотреть мне в глаза! – яростно воскликнул он. – А если смотрит, то только с ненавистью.
– Я говорила тебе, дай ей время.
– Не думаю, что время или что-то другое здесь поможет, – трудно вздохнул он, и плечи его опустились, точно на них навалился мельничный жернов. – Я убил ее отца. Этого никак не изменить. Она никогда меня не простит.
Харпа качнула головой.
– Ты не можешь этого знать.
– А что тут знать? Вот ты бы простила?
Харпа молчала каких-то несколько секунд, потом не выдержала и потупилась.
– Вот видишь, – мрачно отозвался Брон.
– Ну, я это я, – нашлась Харпа. – Я вообще злопамятная. По детству никому обиды не спускала и всё время с кем-нибудь дралась. Хейта, она другая.
– Не знаю, – тяжело вздохнул оборотень. – Думается, то, что я совершил… непростительно.
– Любовь прощает всё, – неожиданно выпалила Харпа.
Брон от неожиданности аж рот раскрыл и перестал хмуриться.
